Можно снова завести разговор о ребеночке.
Подхожу к Леониду сзади.
– Я не слышала, когда ты пришел, – с улыбкой кладу руку на плечо любимого и тут же отдергиваю, будто обожглась.
От мужа фонит такой агрессией, что первый порыв – сбежать и спрятаться. Но я остаюсь. Если у мужа есть проблема – ее надо решать. Вместе. В горе и радости – клятва, которую я давала на нашей свадьбе.
– Я там на кухне возилась, – зачем–то оправдываюсь. – Готовлю кое–что вкусненькое, из твоего любимого.
Муж не реагирует, не оборачивается. Широченные плечи, обтянутые дорогим пиджаком, кажутся каменными. Грудная клетка тяжело вздымается. Как будто ярость, что клокочет в груди любимого, набирает обороты, распирает, вот–вот вспыхнет сметающим все на своем пути огнем.
Не на шутку пугаюсь. Сердце в груди мечется испуганной канарейкой. Не припоминаю любимого в таком состоянии.
– Лёнь, что случилось? – я все–таки разворачиваю мужа к себе лицом.
– Это ты мне скажи, что случилось, дорогая? – щурясь, зло оскаливается.
Отшатываюсь, тараща глаза на непохожего на моего мужа человека. Этот взбешен, лицо перекошено злобой, а в черных расширенных зрачках просвета нет от ненависти.
Под тяжестью его взгляда едва не падаю на колени. Не виновна ни в чем, а как будто нарушила все божьи заповеди.
– Я… не п–понимаю… – голосовые связки отказываются выполнять команду говорить.
– А я тебе сейчас все объясню, дорогая женушка. На, полюбуйся!
Схватив с полки бара пухлый желтый конверт, Лёня швыряет его мне в лицо. Он жесткий, наполненный какими–то плотными бумагами. Конверт углом задевает мне скулу, царапает кожу, оставляя на ней болючий след, и падает мне под ноги.
Мой муж никогда ранее не позволял себе так вести себя со мной! И тем более странно его поведение, потому что он абсолютно трезвый!
С опаской косясь на Лёню, приседаю на корточки, поднимаю конверт. Он не запечатан. Открываю, на всякий случай отступаю на шаг дальше от Леонида. Дрожащими руками вытряхиваю содержимое конверта на журнальный столик.
Сердце, больно стукнув о ребра, падает в пятки, когда я вижу фотографии. На которых я! И я не одна!
Волна жара прокатывается от макушки до кончиков пальцев на ногах.
Это конец!
– Лёня, я все объясню! – вскидываю глаза на мужа.
– А не надо ничего объяснять, дорогая, – притворно спокойным голосом с недоброй ухмылкой останавливает мой порыв муж. – Все и так ясно.