От этих мыслей слёзы начинают капать в два раза быстрее.
– Ещё давай, – стучу указательным пальцем по кромке стакана.
– Ты чего, нельзя так много.
– Можно, мне надо.
– Ну десять капель, разве что.
Следом за лекарством выпиваю стакан воды, а потом, пошатываясь, иду до дивана в кабинете Лики. Разом как-то всё навалилось: и шокирующие новости, и усталость. Силы исчерпались, руки и ноги меня не слушаются, я еле двигаюсь.
– Я полежу немного, ладно? Глаза закрываются.
– Конечно.
– Полчасика полежу и поедем, ладно?
– Ладно-ладно.
– Вот и складно, – шепчу, пристраивая щёку на ладонь.
Диван у Лики жутко неудобный. Маленький, узкий, не предназначенный для лежания бьющихся в истерике сотрудников. Но с горем пополам я на нём устраиваюсь и закрываю глаза. Всхлипы изредка прорываются на волю, давлю их неимоверным усилием.
У меня два выхода: утонуть в жалости к себе или разозлиться.
Выбираю второй.
Только сложно это, как оказалось.
Лика стучит по клавиатуре очень монотонно, а я дремлю. Всё-таки валерьянка действует, кто бы что не говорил.
Из полудрёмы меня выдёргивает вибрация телефона в кармане. Это Глеб.
Отвечаю на автомате. Тот радостно сообщает, что уже освободился и может за мной заехать.
– Не надо. У нас тут с Ликой дела, – говорю прямо полуправду. – Забери Сашку со школы. Будьте дома. Я позже приеду.
– Хорошо, – соглашается Глеб.
На мою радость не выпрашивая, какие дела и по какому случаю. Он такой всегда был. Не выпытывает подробности, если надо, как считает, сама всё расскажу.
– Люблю тебя, – говорит на прощанье.
– Угу, – даю отбой, чувствуя тошнотворный привкус обмана от его слов.
Переворачиваюсь на спину. Правую ногу сгибаю в колене, левую опускаю на пол, ладонью накрывая лоб.
– Пять минут и поехали. Надеюсь, я уже не напоминаю перезревший помидор цветом кожи.
– Нет, даже бледновата немного, – доносится со стороны рабочего стола.
– Вот и прекрасно.
– Ты уверена, что хочешь ехать?
– Уверена, – бросаю даже немного зло. – Очень уверена.
Через полчаса мы выходим из офиса. Молча садимся в машину и едем на юг города.