– Думаете сможем?
– Не сомневаюсь. Я планировал расширяться, но немного позже. Теперь другого варианта нет. Застроим поле. Оно выше и ровнее. Закончим здесь – перейдём к деревням. У нас ещё казанцевские есть. Не забыл, надеюсь, про договорённости наши?
– Да как такое забудешь, ваша светлость. Ладно, утро вечера мудренее. Выспаться надо. Потом уж разгребать.
Здесь я со старостой полностью согласен. Эмоции следует сглаживать сном, чтобы наутро в голове оставался только холодный разум.
– Приюти у себя девушку одну, на время. Из Томска. Надей звать. Помогает мне решить вопрос с долгами отца. В особняке пока условий нет.
– А, ну тогда, значит, будем её охранять! Сейчас накормим, обогреем…
– Никуда я не пойду, пока не увижу всех детей!
Мы одновременно обернулись и увидели Надю. Девушка балансировала на каблучках, пытаясь не свалиться с обугленных досок. На ней была песцовая шапка и укороченный женский тулуп-колокольчик. Приодели уже! Как она вообще до сюда дошла?
– Здравствуйте, – поздоровался староста. – Юрий Степанович, староста. У нас в селе только пять детей. Вам какие именно нужны?
– Гриша рассказывал, что их много. Больше восьми.
Нашлась же говорливая. Такую можно даже не пытать – сама всё выдаст.
– Сейчас это неважно. Нам пора, – оборвал я разговор, пока он не зашёл куда не надо, и зыркнул на девушку.
– Может, тогда просто зайдёте? Моя борща наварила. Как раз перед пожаром успела. Ваши-то все целы, кстати? Тушил кто.
– За предложение спасибо, но откажусь. И Надя тоже. Люди целы. Ушли в особняк – там работы непочатый край. И нам тоже пора.
Я развернулся и пошёл по развалинам, но потом всё же вернулся и поднял Надю на руки. Ноги ещё поломает, некромантша наша.
Опустил я её на землю только когда мы оказались на твёрдой поверхности, и сразу же напоролся на укоризненный взгляд Аксиньи, которая как раз шла к вездеходу, неся в руках корзинку.
Она отвернулась, сделав вид, что не заметила нас, и прошла мимо. Понятно. Обиделась.
Я ощутил чей-то взгляд и повернулся. Как минимум с десяток местных дам всевозможного возраста смотрели на меня, как на нечестного мужа, бросившего беременную жену ради молодой вертихвостки. Вы ещё скажите, что я теперь плохим для всех стал! Вот же, бабье царство.
Да ну вас!
– Миша, заводи. Домой едем.
Подъезжал я к особняку с уже сложившимся ритуалом – немного прикрыв глаза. Всякий раз, когда приходилось покидать родовое гнездо на долгое время, по возвращении меня всегда ждал какой-нибудь сюрприз.