– А где ты обедаешь, Марфа?
– Обычно в столовой, там хорошо кормят, а то до дома дороже выйдет добираться, но это когда занятия сильно затягиваются, или после обеда ещё заниматься приходится.
– Да, как раз завтра такой день выдаётся.
– Да, а ты что, хочешь в столовку сходить? – Марфа удивленно подняла брови.
– А почему нет, разве я не студентка? – возразила Женевьева.
– Гм, конечно, студентка, но твоё положение?
– Моя сословная принадлежность совершенно не означает запрет на приём пищи в студенческих столовых, в конце концов, я должна знать, что едят обычные студенты. Да и не только мещане туда ходят.
– Это да, там и благородных полно.
– Ну, вот и отведешь завтра меня туда.
– Хорошо! – в полном восторге воскликнула Марфа.
На следующий день в перерыве девушки втроём посетили столовую.
– Я оплачиваю обед за всех, а вы обеспечиваете мою неприкосновенность со всех сторон, понятно тебе, Марфа, и тебе, Дарья? – предложила Женевьева подругам на входе, сощурив глаза.
– Понятно, – подтвердили девицы.
– Всё понятно, – тут же перехватила разговор Марфа, – я иду первой, вы за мной, после Дарья, и ни один наглец не подойдёт ближе, чем на два метра.
Женевьева кивнула. Хоть и трудно постоянно держать маску, но приходится соответствовать, иначе, какая она тогда аристократка? Договорившись, девушки зашли в помещение следом за студентами железнодорожного факультета.
Практически все ребята с этого факультета обедали в столовой, и проследить передвижения Дегтярёва и его друга Петра не составляло никакого труда. Оба оказались бодры и веселы, хотя Дегтярёв выглядел осунувшимся, но зато весёлым.
Появление трёх девиц-студенток произвело среди остальных посетителей настоящий фурор. И если Марфу иногда видели в столовой и почти привыкли, то две другие пока тут не появлялись, поэтому поневоле привлекли к себе пристальное внимание, как персонала, так и студентов. Девицы степенно продефилировали к пустому столику и, разместившись за ним, сделали заказ и стали выжидательно оглядывать зал.
Увидев Женевьеву, я чуть не поперхнулся, заглатывая свой суп, полученный по талону, да и было от чего. Пётр, увидев её же, тоже чуть не подавился, но уже не супом, а картошкой с мясом. С нами за столик увязался и Антип Морозов, которого мы прозвали Фунтом, так как он всё и всегда измерял в фунтах. А Ефим и вовсе редко ходил в столовую, да мы с ним почему-то перестали тесно общаться.