– Изыдите, окаянные! – вскричал Йерве. – Почему меня не судили на Cтрашном Cуде? Почему не выслушали мои показания, прежде чем отправить в Tартарары? Я требую справедливости Господней!
Пятна зашевелились быстрее, замельтешили перед взором.
– Йерве! – загремелo одно пятно голосом дюка. – Мальчик мой, какое счастье, ты очнулся!
– Прочь, Люцифер, Мефистофель, Ваал, Велишали, змий подколодный! – заорал Йерве еще громче, стремительно сплевывая через оба плеча и лихорадочно осеняя себя крестными знамениями. – Ты похитил голос моего отца! Верни меня и его обратно на землю!
– Тысяча гидр, – пропел многострунно второй демон со странной тоской, – бедный мальчик обезумел.
– Молчи, Фрид, – прикрикнул на него первый. – Главное, он жив.
– Я не жив! – забился Йерве в панике. – Где я? Кто вы, мерзкие черти?
Пятно придвинулось совсем близко, увеличилось, застлало все поле зрения. Йерве попытался отползти от чудища и забиться в угол кровати, но тут его плечо ощутило знакомое тяжелое прикосновение. Но оно еще больше напугало грешника в аду, потому что рука, знакомая плечу, и бессмысленное пятно, которым являлась эта рука глазу, не сливались в одну суть и в цельное понятие, заставляя сознание разрываться от противоречия.
– Йерве, это я, твой отец, дюк Кейзегал, – промолвил встревоженный голос. – Ты не узнаешь меня, сын мой?
– Закрой глаза, мальчик, – сказал певучий демон. – Не смотри.
И еще одна рука, тонкая и холодная, легла на его лоб и прикрыла веки.
Блаженная тьма поглотила Йерве, и во тьме он нашарил подушку, простыню, покрывало, стену, столбики балдахина, собственную камизу, жуппон, большую ладонь в бархатной перчатке на своем знакомом плече. Сердце замедлило бой.
– Сир? – с некоторым еще недоверием спросил Йерве. – Отец?
– Я здесь, – сказал дюк.
– Я тоже, – узнал Йерве голос Фриденсрайха.
– Я не на том свете? – спросил Йерве.
– Ты на этом свете, – вздохнул Фриденсрайх. – Но этот намного неприятнее того.
– Прекрати! – вскричал сюзерен. – Что с ним?
– Я не знаю, – прожурчал вассал. – Должно быть, люстра повредила его глаза.
– Но я все вижу! – воскликнул Йерве. – Не глаза мои испортились, а мир повредился! Кто-то исказил все вокруг! Искривил и испортил! Кто это сделал?
– Я, – в один голос сказали дюк и маркграф, и опустили головы.
– Вы? – не понял Йерве.