Дважды свернув не в ту сторону и сделав лишний круг, я наконец остановился перед зданием из темного кирпича, похожим на старый фабричный корпус и одновременно на учреждение для душевнобольных, причем одноклассники Яары, тоже желавшие попытать счастья в кинобизнесе, рассказали, что в прошлом оно действительно выполняло обе эти функции.
Постояв, забыв код, под табличкой с надписью «Лондонская киношкола», я ворвался в красную дверь, открытую кем-то из выходивших оттуда студентов, и, борясь с запахом плесени, взлетел по узенькой лестнице на третий этаж.
С грохотом распахнув дверь в класс Яары, я обнаружил, что там никого нет.
И тогда я больше не мог сдерживать хлынувшие из глаз слезы.
Отчаявшись найти офис, в котором мы подавали заявление на получение стипендии, я открыл первую попавшуюся дверь, за которой горел свет, и, глядя вокруг ошалелыми глазами, произнес, едва дыша:
– Я ищу Яару Орен.
– Сэр, – оторвавшись от созерцания огромной тетради в клетку, лежащей перед ней на столе, удивленно посмотрела на меня пожилая секретарша, – вы не можете…
– Знаю, – ответил я, привалившись к косяку и пытаясь вдохнуть. – Но ситуация экстренная. Я разыскиваю Яару.
– Но я не уполномочена…
– Понимаю. – Я посмотрел на нее самым умоляющим взглядом, на который только был способен, прекрасно зная после пяти лет пребывания в этом городе, сколько бюрократических препон и вековых традиций надо преодолеть, чтобы всего лишь начать разговор. Хватит с меня на сегодня. Но мне нужны были ответы на мои вопросы, и сейчас же. – Мне трудно объяснить вам, насколько это важно. Пожалуйста…
Окинув меня взглядом с головы до ног и, видимо, заметив мою нервозность и размазанный по лицу пот вперемешку со слезами, женщина с седыми кудряшками нацепила на нос очки в зеленой оправе, открыла правый ящик огромного деревянного стола, окружавшего ее с трех сторон, и достала четыре тетради в клетку, точно таких, как и та, что лежала перед ней на столе.
– Так как, говорите, ее зовут?
– Яара… – Произнести ее имя оказалось нелегко. Усилие причинило мне боль, которой я раньше не испытывал. – Орен.
– Джара, – произнесла секретарша, и я вспомнил, что англичане так и не научились правильно произносить ее имя. Лучшее, что у них получалось, было Йаара или Юра.
Поначалу Яара пыталась поправлять их, объясняла, как правильно произносить «я» и «р», но на второй год сама начала представляться как Джара, что устраивало всех, кроме меня. Мне нравилось, как ее настоящее имя перекатывается во рту, какого внимания оно требует при произношении.