За ней – левая рука, безуспешно пытавшаяся остановить падение, хватаясь за воздух.
А затем в случайном порядке: правая лодыжка, бок, спина, правая рука, левая лодыжка, колени, левый локоть и под конец – затылок, врезавшийся в белую стену, на которой красовался плакат «Добро пожаловать на круиз, который вы никогда не забудете».
– Йони! – прокричала сверху Декла, в голосе которой слышалась неподдельная тревога. – Ты как?
Я по собственному опыту знаю, что мозг осознает то, что произошло с телом, лишь через доли секунды. А самое печальное в этом знании то, что во всех четырех случаях, когда мне пришлось в этом убедиться, была так или иначе замешана Яара.
Правда, в первый раз в этом ее вины не было.
В остальных же трех, закончившихся запиской на холодильнике, смущенным взглядом секретарши школы актерского мастерства и спором между сестрой и ее мужем о том, мог ли я остановить падение на середине и нет ли у меня сотрясения мозга («Не может быть, чтобы не было», – услышал я голос Амихая, за которым последовал ответ Деклы: «Это же Йони, Амихай. Я вообще не уверена, есть ли у него мозги»), ответственность целиком и полностью лежит на Яаре.
Несмотря на боль, которая начала проявляться в различных частях тела, меня сейчас волновали всего две вещи. Первая заключалась в том, что странным образом уши мои нисколько не пострадали, а вторая – что голоса Деклы и Амихая были не единственными, звучащими в моей гудящей голове. Смех, доносившийся из динамиков, я не спутал бы ни с чем на свете.
Яара действительно была здесь, на корабле.
– Йони, – по голосу Деклы было не понять, волнуется она или сердится, что ей приходится всем этим заниматься. – У тебя все цело?
«Кроме сердца», хотелось ответить мне, но смех, который еще совсем недавно придавал мне сил и заставлял вскакивать по утрам, разлился по всему телу и заставил меня замолчать.
Склонившийся надо мной Амихай взял меня за подбородок, приподнял веко и произнес всего два слова:
– Доктора. Немедленно.
По деревянному настилу палубы прогрохотали армейские ботинки, послышался щелчок включаемой рации, и взволнованный голос Лираз произнес:
– Врача на центральную палубу. Врача на центральную палубу. Срочно.
Я чувствовал, как Амихай пытается осторожно передвинуть меня, но меня волновали лишь грохочущие в динамиках бурные аплодисменты. А потом ведущий заорал мне прямо в ухо: