Умирали один за другим, а с ними умирала деревня.
Поля зарастали, и никто не полол сорняки.
Нивы засыхали, и никто не удобрял землю.
В иных домах схоронят покойника и живут дальше, едят, пьют, но посуду больше не моют. Готовят в немытом котле, едят из немытых чашек немытыми палочками.
Если кто пару недель не показывался на улице, можно и не спрашивать, куда он запропастился: умер, как пить дать.
Тоже умер, как пить дать.
Но потом приходишь к колодцу, а он тут как тут, набирает воду. Уставитесь друг на друга разинув рты. Скажешь ему: «Ну и ну, живой?» А он в ответ: «Пару дней голова болела, думал – лихоманка, но пронесло». Улыбнетесь, поздравляя друг друга с эдакой удачей, да так и разойдетесь, он понесет домой полные ведра, а ты зашагаешь к колодцу с пустыми..
Такой стала деревня Динчжуан.
Таковы были ее дни: маета ожидания и лихоманка.
Дед шагал вдоль обочины бетонной дороги, на входе в деревню он увидел больного лихоманкой Ма Сянлиня, который всю жизнь страстно любил сказы чжуйцзы[1]. Ма Сянлинь сидел в закатных лучах под стрехой своего дома и чинил облупленный чжуйху, долгие годы лежавший без дела. Трехкомнатный кирпичный дом с черепичной крышей Ма Сянлинь построил на деньги от продажи крови. И теперь сидел под стрехой своего дома, чинил чжуйху, напевая лубяным голосом:
Солнце встает из моря, встает из моря, а уходит за горы,
Уносит с собой еще один день, горький день, радостный день.
Крестьянин торгует зерном, торгует зерном, выручает монету.
Сколько ни продаст, завтра будет еще один день, еще один день…
Так поет, будто и не болен. Но дед видел приметы смерти на его лице: сизая тень тронула впалые щеки, а язвы с болячками загрубели и стали похожи на темно-красные сморщенные горошины, рассыпанные сушиться прямо на лице Ма Сянлиня. Завидев деда, Ма Сянлинь отложил чжуйху и расплылся в желтозубой улыбке, глаза его засияли, как у голодного при виде еды.
– Учитель Дин, – нараспев протянул Ма Сянлинь, – ездили встречаться с начальством?
Дед оглядел его:
– Сянлинь, как ты исхудал!
– Где же исхудал, за раз две лепешки съедаю… И что говорит начальство, лечится эта хворь?
Дед ответил, подумав:
– Лечится… Говорят, скоро привезут новое лекарство. Один укол – и все как рукой снимет.
Ма Сянлинь просиял:
– Когда же привезут это новое лекарство?