Изжив агонию сомнения, пустив в ход все отсрочки и отговорки, жарким июльским днем я оказываюсь наедине с белым листом. Решила начать с образа загадочных охотников, идущих по следу добычи. Я отождествляю себя с ними, мне нравится их терпеливость, их стойкость, их готовность выжидать, их медлительность и адреналин поиска. Долгие годы я занималась исследованиями, изучала источники, постигала документы, пыталась понять исторический материал. Но теперь, в час истины, открывающаяся мне реальная, документированная история оказывается столь удивительна, что наводняет мои сны и помимо моей воли обретает форму рассказа. Соблазнительно почувствовать себя в шкуре охотников за книгами на дорогах древней Европы, корчащейся в судорогах, страшной. А что, если и дальше следовать за их историей? Может, сработает. Но как отделить скелет исторических данных от мускулов и крови воображения?
На мой взгляд, путь всадников не менее фантастичен, чем поход к копям царя Соломона или поиски утраченного Ковчега, но документы подтверждают, что он имел место в истории и будоражил склонные к мании величия умы египетских правителей. Возможно, тогда, в III веке до нашей эры, в первый и последний раз сбылась мечта собрать все книги без исключения в одну всемирную библиотеку. Сегодня это напоминает нам сюжет захватывающего абстрактного борхесовского рассказа – или, может, сюжет величайшей эротической фантазии Борхеса.
В эпоху александрийского проекта не существовало ничего похожего на международную книготорговлю. Книги можно было купить в городах с давней культурной традицией, но не в юной Александрии. Из текстов мы знаем, как правители пользовались преимуществами неограниченной власти для пополнения своих собраний. Что не могли купить – изымали. Если ради желанной книги требовалось рубить головы или топтать посевы, они легко отдавали нужный приказ, убежденные, что слава страны важнее подобных пустяков.
Обман, разумеется, числился среди допустимых способов достижения цели. Птолемей III мечтал заполучить первоначальные версии трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида, хранившиеся в афинских архивах со дня премьеры каждой из них. Посланцы фараона попросили одолжить им драгоценные свитки, чтобы дотошные писцы могли их скопировать. Афинские власти назначили баснословный залог – пятнадцать талантов серебром, что сегодня равнялось бы нескольким миллионам долларов. Египтяне уплатили, витиевато поблагодарили афинян, торжественно поклялись вернуть взятое по прошествии двенадцати, скажем, лун, призвали на собственные головы ужасающие бедствия, если не смогут сохранить книги в отличном состоянии, – и, само собой, присвоили их, наплевав на залог. Афинянам оставалось только смириться с позором. Некогда горделивая Периклова столица стала провинциальным городком в царстве, не способном равняться с мощью Египта, заправлявшего торговлей зерном – нефтью Древнего мира.