Белинский в статье «О критике и литературных мнениях „Московского наблюдателя“» справедливо говорит о двух родах остроумия: «…Есть остроумие пустое, ничтожное, мелочное… потом есть остроумие, происходящее от умения видеть вещи в настоящем виде, схватывать их характеристические черты, выказывать их смешные стороны»[13]. Остроумцы первого рода – пустосмешки. Комедиографы тем и отличаются от них, что следуют за самой природой изображаемых явлений, имея перед собой высокие цели и идеалы.
Комичными могут быть и явления, не имеющие ярко выраженной широкой общественной значимости: неловкость, неуклюжесть, некоторые недостатки во внешности. Это простейшие, элементарные формы комического. Их часто используют художники для углубления и заострения основной сатирической ситуации и раскрытия действующих в ней характеров. Вспомним, скажем, падение Бобчинского в момент первого разговора городничего и Хлестакова в гостинице. Любопытный помещик-сплетник, оставшийся за дверью номера, в котором поселился «ревизор», не мог утерпеть до конца разговора и стал подслушивать. Он переусердствовал и, оторвав дверь, вместе с ней неожиданно влетел в комнату, чем окончательно поверг в испуг городничего. Падение сплетника подогревает и без того накаленную комедийную ситуацию. Или вспомним городничего, надевающего впопыхах вместо шляпы футляр на голову или отдающего распоряжение «взять в руки по улице» вместо «взять в руки по метле» и т. д.
Чаплин в одном из своих фильмов говорит расфранченному прохожему, что тот плохо выглядит, и просит его высунуть язык, затем смачивает о высунутый язык марку и наклеивает ее на конверт. В другом фильме он заставляет безудержно хохотать зрителей по поводу путешествия героя между вращающимися шестернями огромной машины. Здесь простейшая комедийная деталь вырастает в образ-символ: машина проглатывает человека.
Можно без конца вспоминать элементарно комедийные сценки, сценки, способные вызвать смех. Например, Смоллет повествует о том, как художник попал по недоразумению в одну постель с лысым капуцином и принял голову последнего за биллиардный шар…
Граница между смешным и комическим диалектически гибка и подвижна: явление, в определенных связях и обстоятельствах способное выступать как смешное, при других обстоятельствах может быть комично. Когда несколько спичек подряд ломаются, а их серные головки крошатся, человек недоумевает, злится, порой смеется. Но подлинного комизма здесь нет. А вот в фильме «Великий гражданин» Шахов предлагает директору спичечной фабрики закурить с помощью его собственной продукции. И неудачные попытки человека, которого можно с полным правом назвать «творцом огня», зажечь спички собственного производства полны комизма.