Это явление того же характера, как увлечение авантюрным романом с преступниками, но в романах мы имеем еще игру, напоминающую раздвоение личности при истерии, – не я, мол, люблю преступление, а этот описанный разбойник.
То же мы имеем в сентиментальном романе. Ричардсон эротичен, эротична, например, сцена обыска Ловеласом Памелы (но эротичен как бы не автор, а отрицательный герой). Так, может быть, написана книга Иова. И так будем мрачнеть дальше.
На юге России я слыхал два анекдота, рассказанные мне не то про белых, не то про красных.
Ведь песни белых похожи на красные песни.
Белые пели:
Пароход, ближе к пристани.
Будем рыбу кормить коммунистами.
Красные пели:
Пароход идет, вода кольцами.
Будем рыбу мы кормить добровольцами.
Анекдоты же следующие.
Ведут человека на расстрел. Дождь. Холодно. Он говорит: «Какая погода плохая». Конвойный отвечает: «Тебе ничего, а мне назад идти».
Второй.
Ведут еврея на расстрел. Он спрашивает: «Какой сегодня день?» – «Понедельник». – «Пустяки, для меня начинается неделя».
На чем основан комизм этих анекдотов?
Не думайте, что я сошел с ума. Я только совершенно убежден в деле, которое делаю. Недавно узнал, что аналогичный анекдот существовал в XV веке.
Это анекдоты, кровь в анекдотах не кровава, берутся не вещи, а отношение вещей.
Анекдоты основаны в первом случае на сопоставлении смерти и неприятности, на различном отношении к чужой смерти и к личной неприятности.
Во втором случае анекдот построен на противоречии интонации обычной поговорочной фразы и трагизма положения.
Это любопытнейший пример обрабатывающей силы приема.
Вещи в анекдотах не значат сами по себе ничего.
Важно сопоставление вещей.
Трагическое отличается от комического не материалом, из которого построена композиция, а главным образом ключом, написанным перед произведением.
В частности, новая форма воспринимается почти всегда как комическая.
Может быть, поэтому комический жанр в искусстве обычно является передовым.
Впоследствии ощущение комизма стирается, и мы часто плачем там, где нужно смеяться.
Трагизм образа Дон Кихота – явление вторичное.
Исследование русского комического стиха покажет нам, что именно здесь создавались новые формы.
Я думаю, что в смехе крестьян над «Гамлетом» не было непонимания.
Они восприняли художественную форму драмы, но в ином ключе.