Помимо переживаний о предстоящем побеге, Адалина всеми силами старалась не попадаться на глаза Стефану. И она так увлеклась попытками избегать его, что не сразу обратила внимание на то, что один мужчина пристально следит за каждым ее шагом, в какой бы части залы она ни оказалась. Но, когда Адалина заметила его, было уже поздно.
Он направился прямо к ней. Его темные волосы едва прикрывали уши, в которых сверкали кольца, а на голове красовалась бордовая повязка с брошью в виде человеческого черепа. Такого же цвета кушак подпоясывал черные шаровары, заправленные в высокие кожаные сапоги. Поверх белоснежной рубашки с распущенной шнуровкой был небрежно накинут кожаный жилет, из-под которого торчали закрепленные на кушаке кинжалы, очевидно бутафорские, потому что на бал не пропускали с оружием. Мужчина был молод, не старше тридцати, и очень хорош собой. Один его глаз скрывала повязка, а второй – черный, как сама ночь, и густо подкрашенный сурьмой, – прожигал Адалину хитрым взглядом.
Она сразу узнала его. Узнала бы даже с маской на все лицо.
К ней приближался Тристан Вейланд.
– Прелестная демонесса, я готов быть испитым вами до последней капли крови ради одного танца.
Плутовская улыбка заиграла на его губах. Он склонился, протянув ей руку с изящными длинными пальцами пианиста, и Адалине ничего не оставалось, кроме как принять предложение.
Как только их затянуло в вихрь танца, она прошипела ему в самое ухо:
– Что ты здесь делаешь?
– Развлекаюсь, прелестная демонесса.
– Ты в своем уме? А если тебя кто-то узнает?
Тристан немного отстранился и громко прищелкнул языком.
– Во-первых, все в этой зале настолько пьяны, что даже родителей своих не признают. А во-вторых, как сказал один мудрец, жизнь скучна без риска.
Он обхватил Адалину за талию, а потом поднял и закружил ее, выполняя один из элементов танца. Она чувствовала нарастающее раздражение, помноженное на тревогу. Стоило ей почувствовать под ногами каменный пол, как Адалина снова налетела с претензиями на якобы покойного принца:
– Если и дальше продолжишь так рисковать, то твоя жизнь окажется слишком короткой, и вскоре мы посетим твои настоящие похороны, Тристан.
В ответ на тираду он прижал ее к себе слишком тесно для танца, и она ощутила вибрацию в груди от его тихого смеха.
– Зови меня Кристиан, хотя бы на людях. И неужели я слышу страх в твоем голосе? Волнуешься за меня?