– Сказать трудно, если вообще возможно. Ищи всё странное, что городовой в карманах, по твоим представлениям, носить не должен…
– Это мне непонятно, – оторопело глядя на Кочкина, проговорил банщик. – Откуда я знаю, что они должны носить, а что – нет!
– Верно… – согласился, бегая глазами из стороны в сторону, Кочкин. – Давай мы с тобой вот что сделаем… Сиволапов обычно долго моется?
– Ну… – у банщика лоб собрался гармошкой, – где-то час, может, чуть больше. В парилке любит посидеть, говорит, что это лучшее место в мире.
– Значит, сделаем так. Я завтра тут поблизости буду. Он во сколько приходит?
– Да где-то в половине пятого.
– Вот и замечательно. В половине пятого, даже немного раньше, я буду сидеть в пролётке напротив твоего окна. Как только он разденется и пойдёт мыться, сразу же дай мне знак…
– Какой?
– Да любой, просто выйди из дверей и снова зайди. Я приду и сам обследую карманы…
– А я за это не получу по шапке?
– Получишь, обязательно получишь, если не сделаешь так, как я прошу!
– Понял…
– Ну, раз понимаешь, значит, подготовь к завтрашнему дню всё, чтобы заднюю стенку снять…
– Да она у меня уже снята! – сказал банщик и опустил глаза.
Кочкин промолчал, укоризненно покачал головой и быстрым шагом вышел из бани.
На следующий день, это была суббота, в пятом часу дня, полицейская пролётка стояла в указанном месте. Фордек был поднят. Кучер на козлах сидел, почти не двигаясь, лишь время от времени лениво поворачивал голову в сторону входных дверей бани.
– Меркурий Фролыч, – сказал он наконец, – кажись эта, идёт!
Кочкин, сидевший в пролётке, осторожно выглянул и увидел Сиволапова в форме и при шашке, не спеша направляющегося к бане. «Отчего он даже в баню не может сходить без мундира?» – подумал Меркурий.
Сиволапов остановился у дверей, для чего-то поправил фуражку и переступил порог. Кочкин вынул из кармана часы, стрелки показывали ровно половину пятого.
– Однако! – проговорил чуть слышно чиновник особых поручений.
– Чего? – повернулся кучер.
– Точный, чёрт!
– Кто?
– Сиволапов…
– А! – кивнул кучер и отвернулся, ему было непонятно, что в том удивительного.
Кочкин выбрался из пролётки, стал рядом и принялся ждать сигнала. Прошла четверть часа, сигнала не было. Потом ещё четверть – ничего. Тогда чиновник особых поручений сам пошёл в баню. Осведомитель спокойно сидел в каморке и не спеша складывал полотенца.