– Ну…
– Тогда ты всё-таки такой же, как и все. Но это даже радует.
– Есть и другие?!
– Есть куда больше, чем ты можешь пока понять. Развлекайся, пока есть возможность, но лучше в такие передряги не попадай. Я или кто-либо другой из Сомнамбулистов можем попросту не успеть. И тогда тебе уж точно не удастся выбраться из сна.
– Сомна… Кто? О чём ты? Как мне отсюда выбраться?
Девушка развернулась и не спеша вышла из комнаты, кинув лишь короткое:
– Ляг спать. И не пялься на мой зад!
– Но… – обронил я последнее слово в уже пустой дверной проём.
Стоило мне выбежать в коридор, как я обомлел и всерьёз задумался над своей нормальностью. Произошедшее не поддавалось никакому объяснению, особенно учитывая то, что случилось прямо на моих глазах. Она настоящая! Живая! Что она делает в снах – загадка, но она точно не может быть плодом моей фантазии. Я слышал, как она говорит, о чём она говорит, чувствовал ещё тёплое дуло револьвера у себя на груди. Но собаки… Никакого подтверждения тому, что сотни невесть откуда взявшихся псин мертвы, потому как коридор был абсолютно чист. Ни дыр от пуль, ни луж крови, которые определённо должны были остаться на полу, ни царапин от собачьих когтей.
Я вновь почувствовал такое неприятное и тревожащее чувство настигающего страха. Вот он поднимается от ног, потому как я чувствую то, как напряглись бёдра и икры; следует в желудок и грудь, скручивая и стягивая каждый орган по отдельности; доходит до горла комком желчи и горькой слюны, добираясь острыми молниями нервных импульсов до мозга. Не стоит испытывать судьбу. О девушке, собаках и коридоре я вполне смогу подумать и завтра днём, сидя за обеденным столом с чашкой кофе в руках.
Панически пятиться назад и не издавать шума просто невозможно, потому я попросту забежал в комнату и попытался поднять лежавшую на полу дверь. Приставив её к дверному проёму, я совсем неожиданно для себя почувствовал не тепло старого дома, а достаточно сильный холодный ветер. Обернувшись, я замер в очередной раз. Стены, как и потолок вместе с полом, исчезли. Голубоватая дымка как лёгенький туман над прохладной рекой жарким летним утром струилась по невесомости. Она была такой же непроглядно тёмной, как и вид за окном остатков комнаты, и источала такое же смертельно неприятное чувство, будто из этой темноты на тебя смотрят тысячи глаз одновременно.