Меня вывернуло на изнанку. Несколько раз. Животный страх от осознания, что этот человек – маньяк, и убил уже не одного человека, надолго повесил замок на моём желании смотреть хоть какие-то видеоролики. Но факт, от которого мои руки ходили ходуном, от которого зубы стучали, а тело зашлось в неконтролируемой дрожи… Факт – сегодня ночью этот кошмар не отпустит меня. Я никак не смогу увернуться от него, не смогу убежать от ужаса за материю сна и понаблюдать за тем, как эти собаки будут грызть кого-то другого, хоть этого мне хотелось меньше всего. Ещё больше угнетало то, что я не смогу так просто взять и не спать всю ночь. Я обязательно засну, каким бы количеством сахара и кофеина я бы не заполнил тело. Хоть коли чистый адреналин, чтобы избежать участи быть съеденным заживо, но абсурдность такой идеи и всей ситуации в целом поражает.
Я положил все силы на то, чтобы не заснуть. Вполне ожидаемо, что это никаким образом не помогло. Ни кофеин, ни энергетики, ни таблетки. Я провалился в сон, всё такой же расшатанный и нестабильный, и мог лишь понадеяться, что проснусь через две минуты. Мне было дико страшно от одной мысли попасть в снафф-ролик с собственным участием, как бы бредово это не звучало. Сейчас, в этом месте, в это мгновение было возможно всё.
Я оказался в некогда красивом, но давненько заброшенном доме. Бревенчатые стены, миниатюрные картины, увешанные паутинной мозаикой, скрипучие половицы из ошкуренного дуба. Это был добротный старый сруб, которому могло быть как пятьдесят лет, так и все двести. Пейзаж за окном вводил в глубочайший ступор. Он не отражал ничего. Ни меня самого, ни тёмные стены, ни чудный натюрморт прямо напротив окна. Я чувствовал непонятное тепло, которое исходит из-за окна, но ни его источника, ни какого-либо свечения я так и не разглядел.
На всякий случай ущипнув себя, я вновь почувствовал боль, многократно усиленную горьким чувством приближающейся беды. Поводив перед собой руками я застонал – материя сна не колыхнулась. Выхода из сна просто не было, а значит придётся идти по заранее спланированному сценарию, созданному моим сознанием.
В очередной раз оглядев сруб я не увидел никаких отличительных особенностей, которые могли бы выдать в этом месте какие-то секретные дверцы или маленькие лючки. Банально, но даже шкафы здесь были заперты, о старом потёртом сундуке для вещей и говорить нечего – на него был навешан ржавый искорёженный замок, который, по ощущениям, полежал в воде с десяток лет. Ни пыльные ковры из толстой пряжи, которые я одёргивал в поисках лазов под пол, ни толстые шёлковые занавески, которые пришлось сорвать, потому как металлические крючки заржавели внутри гардины, ни старая каркасная кровать с двуспальным матрасом, набитым слежавшимся войлоком – ничего не таило в себе или за собой способа уйти в целости и сохранности, либо же – на худой случай – вернуться обратно и забаррикадироваться.