– Профессора, говоришь?
– Да, эксперта по религиям или что-то в этом духе. Я пока не видел его резюме.
Грей поморщился. Благодаря родителям он знал о религии все, что ему требовалось. Жизненное кредо его отца состояло из диковинно переплетенных принципов – идеи служения государству, оправдания домашнего насилия, воинствующего патриотизма плюс извращенной протестантской морали, которой он склеивал все это воедино. Когда Грею исполнилось четырнадцать, у нежно любимой им матушки диагностировали рак желудка. Полгода Грей наблюдал за тем, как набожная женщина, превозмогая боль, ежедневно молилась, пока не умерла мучительной смертью. Так что, если кто-то и есть на небесах, ему, черт побери, точно нет до нас никакого дела.
Остаток пути они преодолели в молчании. Харрис остановился напротив здания, облицованного гранитом и мрамором, вдоль которого рос ряд пальм. Фасад выходил на яркую зелень парка Единства Африки, а в дверях стояли швейцары в белых перчатках.
– По крайней мере, уж во вкусе куратору не откажешь.
Грей прочел выбитую на граните надпись: «Отель МИКЛС».
Харрис провел Грея через холл мимо украшенной золотыми завитушками кабины лифта к двери в конце коридора, постучал в нее и открыл. В комнате за длинным столом расположились двое поглощенных беседой людей. Одной была молодая женщина в бежевом деловом костюме, которая сидела, выпрямившись и вздернув хорошо вылепленный подбородок. Она поднялась с непринужденной грацией, протянула руку и представилась:
– Нья Машумба.
Высокая, ростом с Харриса, она была всего на три дюйма ниже худощавого Грея с его шестью футами одним дюймом. Хоть она и носила характерное для народа шона имя, Грей распознал в ней черты, присущие потомкам смешанных браков: мягкий овал лица, губы, слишком пухлые для европейки, но недостаточно полные для африканки, тонкие ноздри, чуть раскосые глаза, безупречно гладкая смуглая кожа, непокорные волосы, собранные в тугой пучок.
Грей едва скрыл изумление, когда пожилой мужчина рядом с ней поднялся и представился как профессор Виктор Радек, потому что уже определил в профессоры Нью. Это был великан около семи футов ростом. Коротко остриженные темные волосы, широкое лицо и плечи кузнеца, едва заметный славянский акцент. Несмотря на жару, Виктор был в черном костюме и держался уверенно, как человек, привыкший, что с его мнением считаются.