Он включил дальний свет, сдал назад и развернулся в сторону звуков. В свете фар блеснули два глаза. Среди деревьев показался тёмный силуэт, в то же мгновение слившийся с темнотой. «Если это и собака, то она гигантских размеров, – подумал следователь. – Глаза блеснули не меньше чем в полутора метрах от земли. Говоришь, звериный след с ногу? Возможно, оно и так».
Ловитин включил магнитофон и потянул на себя рычаг передач.
Глава II. Странный пациент
Ворона вспорхнула с каменной плиты и поднялась над заснеженным кладбищем. Поток ветра пронёс её над железной дорогой и погнал к дымящимся трубам. Птицы боялись дыма, пернатые, случайно попавшие в эти густые облака, исчезали, и ворона, движимая инстинктом самосохранения, избегала чёрно-серую реку, бурлящую в небе. Она устремилась поперёк течения ветра, к центральной улице.
Потеплело. У дороги лежали грязные сугробы. С крыш текла вода. Сырость мелкими каплями цеплялась за птичье оперенье.
Ворона пронеслась над торговым комплексом, пролетела мимо голых деревьев городского парка и села на отлив окна больницы. Выкатив грудь, она прошлась по металлической поверхности, посмотрела вниз. На дорожке лежал хлебный сухарь, а рядом с ним дворник лопатой откидывал снег, расчищая проход. Орудие скользнуло рядом с сухарём – птица рванула к цели, но в следующую секунду сухарь подпрыгнул и скрылся под снегом. Ворона взмыла и вернулась на водоотлив. За окном, на тумбе она увидела хлебную булку и перевела внимание на неё.
В помещении на кровати сидел мужчина. Он оглядывался: смотрел на пласты краски, отслаивающейся от стен, вчитывался в выцветшие плакаты об оказании медицинской помощи, изучал кривой потолок. Мужчина выглядел умалишённым, и на вокзале или у церкви прохожие бы проходили мимо, ускоряя шаг. Но вороне нет дела до людей, её дело – хлебные крохи. Она ударила клювом по стеклу. Мужчина встал, подошёл к окну, наклонился и посмотрел на птицу. Ворона в ответ повертела головой: никогда человек не вызывал у неё такого страха. Словно перед ней стоял не человек, а чудовище, опасное для всего живого. Тревога заставила её отлететь. Мужчина же распахнул окно, отломил от засохшей булки кусок и раскрошил его на отлив.
Ветер усилился. Прозрачные занавески вздулись. Влага поднялась с ели у здания и обрызгала небритое лицо. Мужчина поморщился. Он пригладил короткую редкую бороду. Увлажнённую руку он вытер о штаны. Заметил, что одежда на нём маленькая: рукава заканчивались на предплечьях, а штанины обрывались посередине голени.