Иногда в рабочем зале кто-нибудь заводил на своем телефоне музыку, песни или акафисты. Саша любил такие моменты. Но вскоре женское нутро работниц брало свое, и пение заменялось снова разговорами.
Александра Дмитриевича там замечали и привечали. На благословение сетей давали ему читать молитву. Поначалу ему показалось, что молятся вообще все, но потом он узнал, что собрались здесь мало воцерковленные люди. Активных православных было меньшинство, как везде, а некоторые разошлись на аналогичные работы при своих приходских храмах. Но Саша оставался на том же месте, оно его вполне устраивало, да и нужда в нем все-таки была. На другие пункты изготовления сетей его лишь иногда просили помочь – изготовить эти самые стусла, что он и делал дома с «болгаркой».
Некоторые из постоянных работниц ждали с фронта своих близких. Их, как и хронически болящих, незримо окружали большим уважением: старались не нервировать, не перегружать работой, не указывать, не дергать их по всяким мелочам. Саша, постепенно присмотревшись, узнал, кто были эти женщины, и относился к ним столь же бережно, хотя в поведении своем сами они ничем не отличались.
В целом же компания по такому признаку подобралась хорошая и веселая. Здесь не было нытиков, зануд, сплетников, корыстолюбцев. Здесь, даже если что-то не поделят, легко мирились или просто исчезали – в крайнем случае. Любой любому придет на помощь, только попроси. А главное, пожалуй, тут все любили свою родину и расходились в политических взглядах лишь до определенной границы. И можно было поспорить, не боясь разозлить сотрудника. Но Саша никогда не заводил таких разговоров, лишь иногда вставлял свое православно-монархическое слово, если его спрашивали.
Понятно, коллектив подбирался на добровольной основе. Александру Дмитриевичу порядком надоел женский коллектив еще в школе, волей-неволей приучивший его хорошо подвязывать язык. Впрочем, на эту тему Саша часто шутил о себе: ну, я же советский человек, а для советского молчание – подчас критерий выживания. Здесь же, на маскировках, не требовалось специально и постоянно следить за всяким словом.
Вот и сегодня он добрался до своей новой работы в хорошем настроении, надеясь убежать, как и вчера от этих навязчивых мыслей бессонницы. Даже стоя один возле своего станка, он просто слышал за спиной щебет этих теток и улавливал, не разбирая слов, просто добрые их интонации, – и одно только это уже успокаивало его.