-Греха такого негде было взять!?
Наутро страсть, как голова болела,
я смутно вспоминал вчерашний вечер.
Воспоминания прервал Савельич,
вошедший с чашкой чаю в мои двери.
И тут Савельич стал меня журить:
-Пётр Андреич, а тебе не совестно?
Твоя семья ведь не желает пить,
а ты надрался, от того мне горестно.
Виной тому наш прОклятый француз,
не оставляющий желания напиться.
Негоже службу начинать в конфуз,
пока не поздно надо образумиться.
Мне было стыдно, но я не сдавался:
-Поди Савельич вон, я чаю не хочу.
Савельич снова, бурно возмущался:
-Знай, пьющий схож никчёмному хрычу.
Попей-ка лучше огуречного рассола,
опохмелись стаканчиком настойки.
Отпустит голову без разговора,
и отлежись спокойно в своей койке.
Вошёл мальчишка с запиской от Ивана.
Я развернул её, вчитавшись в строки:
«Любезный Пётр Андреич, пожалуйста,
пришли мне сто рублей, и без мороки.
В бильярд ты давеча мне проиграл.
Возникла крайняя нужда в деньгах.
Готовый ко услугам, рад что обучал.
Моё почтение, Зурин Иван».
Тогда принявши равнодушный вид,
я указал отдать мальчишке денег.
Моей казне – Савельич верный щит,
держатель средств, помощник в деле.
Савельич изумлённый вопрошал:
-Как и за что? Зачем такие деньги?
-Я должен! Уверенно я отвечал,
не уточнив как нажил долг намедни.
Подумал – не переспорю старика,
его опека станет мне обузой.
-Я господин твой, ты же мой слуга!
Отдай долги, покончи с этим разом.
Савельич поражён моим словам,
всплеснув руками тут остолбенел.
-Что ты стоишь, как будто истукан?
От злости я лицом вмиг побелел.
-Пётр Андреич не умори в печали,
дрожащим голосом Савельич произнёс.
Ты отпиши разбойнику вначале,
что пошутил, ведь денег нет всерьёз.
Скажи, родители мне твёрдо наказали -
играть не стоит, кроме как в орехи…
-Савельич, не желаю жить во врали,
дай денег, выгоню враз за помехи!
С глубокой горестью он глянул на меня
и быстрым шагом вышел за деньгами.
В душе я пожалел седого старика.
Я не ребёнок, справлюсь сам с делами.
Мой долг доставлен Зурину в тот час.
Савельич свёз меня из гнусного трактира.
Раскаяние и совесть мучали как раз.
Когда Симбирск покинули постылый…
Над тобой парю, будто облако,
И в тебя гляжу, аки в образы.
Русь любимая, Русь печальная,
Ты Праматерь всего, изначальная!
Глава 2
ВОЖАТЫЙ
Я дорогой размышлял о грустном,
и мой проигрыш тому немаловажен.