Уверенная в себе убийца вновь перешла в нападение, активно направляя клинки на своих руках и ногах, стремительно и резво двигаясь, вращаясь, наклоняясь и извиваясь, словно в танце, но её оружия натыкались лишь на блоки ландскнетты или же на пластины брони. И хотя между теми хватало зазоров с проглядывающей тканью, монахиня тоже не стояла на месте просто так, а уворачивалась и не подставляла уязвимые места под заострённые лезвия.
– Оп-ля! – вскинув правую бровь, словно бросая выражением лица вызов в таком поединке, девица в броне лихо уходила от каждого острия наёмницы, словно её всю жизнь обучали противостоять кому-то такому.
Тут уже сзади к Тринадцатой подскочил и Бернхард, вооружённый саблей старика Ставрида, а вслед за монашкой из дверей таверны показалась и таскарская стража. Где-то со стороны телеги поспевали цыганка, подавший руку ей анимаг, принявший человеческий вид, и Ассоль. Только гном за остальными не торопился.
– Паук! Тут паук! А-а-а-а! – раздавалось наружу из приоткрытого окна второго этажа. – Комнаты этой таверны вообще убирают?! Что за клоповник для элиты построили?! – колотил Аргон наспех снятым башмаком по подоконнику. – Да сдохни же ты, восьминогая тварь! А… – унялся он на мгновение. – Это не паук, это трещина от ног-ножниц вон той вот растянулась во все стороны по деревяшке, – выглянул он наружу.
– Вылезай уже, и хватит паясничать! – фыркнула ему Шанти, оглядываясь и поднимая глаза наверх.
– Падение пёрышком! – мимо цверга в раскрытое окно прошмыгнула Лилу. – Уи-и-и-и! – в своём платье проскользила она по гладкой парусине, покрывавшей сложенные пирамидкой бочки в телеге, словно по горке.
Дочка друида, в целом, тоже не спешила прямо-таки приближаться к опасной девице с чёрной повязкой на глазах. Зеленовласая чародейка, поудобнее встав на гружёной телеге, чтобы обувь не скользила по парусине, попыталась что-нибудь сколдовать.
Первое заклятье от нервов или спешки просто не вышло, вспыхнув ворохом искр. Другое, в виде не то кольца, не то венца, пролетело мимо над головой наёмницы, едва не угодив в монашку. Третье не удалось по понятным причинам: брусчатка – не земля, каменная кладка не позволяла прорасти здесь побегам и кореньям. И лишь сотворив цветастых бабочек, Ассоль сплела из них подобие цепи и попыталась пастушьим лассо накинуть её на Тринадцатую.