Очуметь…
Мама тем временем вещала, запихивая в мой большущий чемодан на колесиках одежду:
– Такое бывает. Редко, конечно. Чаще все-таки дары проявляются в детстве. Но нет-нет, и случается, что сила выступает наружу уже в сознательном возрасте.
Чемодан жалобно скрипнул, когда она с усилием продавила в него стопку футболок, после чего выпрямилась, сдув со лба смоляную челку, и деловито посмотрела на стол. Там своей очереди дожидались судочки с едой в дорогу. Я на все это смотрела в полнейшем шоке, поскольку до сих пор не верила, что меня отправят незнамо куда.
– Но проявленный поздно дар – это куда ни шло, – продолжала разглагольствовать мама, заталкивая в углы чемодана носки. – Главная проблема в другом.
Опустившись на табуретку, я икнула и спросила по инерции:
– В другом?
Она кивнула.
– Именно. Твои глаза, Еся.
– Глаза?
– Да. Они, понимаешь… Изумрудные.
То, что они поменяли цвет, я заметила и без лишних пояснений еще позавчера, когда увидела себя в зеркале. С моей стороны, сам факт этого изменения – уже проблема. Но маму, похоже, тревожило другое.
– Дело в том, Есения, – продолжила говорить мама, – что изумрудные глаза бывают только у… черной разновидности сил.
У меня снова вырвался нервный «ик».
– Я что, зло? – совершенно ничего не соображая, спросила я.
– В магии не может быть злой или доброй силы, – наставительно пояснила мама. – Таковыми ее делают те, кто ею пользуется. Но сила бывает черной и белой. И вот это совершенно мне непонятно.
– Тогда я… Что со мной? Я урод?
Для мамы объяснения, может, и логичны, только вот в моей реальности они звучат тарабарщиной. Но несмотря на то, что я сидела и таращила глаза, мама продолжала рассказывать и просвещать меня о предстоящем мероприятии.
– Значит, смотри, – тщательно подбирая слова, заговорила мама и, цапнув со стола судочки, ловко уложила их рядками в чемодан. – Какой конкретно дар у тебя проявился, я не знаю, все, кто обладает силой, видят тонкие миры. По логике, если тебе передался дар, то он должен быть моей категории, то есть белый. Но твои глаза, Еся… Глаза. Понимаешь, они – изумрудные. Нет, дорогая, я тут одна не разберусь. А вот ректор Белозар Огневедович пускай выясняет, как это вышло. Там тебя обучат, Еся. Обучат. Утром я позвонила твоему отцу и…
Я вытаращилась на маму и икнула.