Схватившись за спину, от неудобного сна на трёх стульях, я прокряхтел:
– Как в этой дыре, среди недели, может что-то происходить?.. – И потянувшись, стал разминаться. – Ладно… Хоть три часа поспал, и то хорошо…
Не спеша накинув свой бушлат и шапку, я схватил папку и вышел из кабинета в сторону дежурки. Со стороны входа уже толпились трое человек, ожидая меня.
– Ты чё так долго, Андрюха? – вопросил борзый опер, обернувшись в коридор. – У нас вызов, а не поход на шашлыки.
– Я тебе что, суперсоник, Виталя? Я спину берегу. И нервы, по возможности, – поморщился я. – Что там случилось? Без меня никак?
– Никак, – отозвался дежурный из кабины. – Поножовщина, но вроде без трупа. Скорая на месте.
«До вечера пятницы не могли дотерпеть, мазафака вас ножом в туда же…» – с болью поморщился я так, как ощипанная задница курицы.
– Всё, поехали! – кивнул Виталий на выход, находясь самым бодрым из нас четверых.
– Поехали… – зевнул эксперт-криминалист Олег, и мы все втроём, вместе с участковым, поплелись за опером с крайней степенью неохотой на рожах.
Это Витале только понятых найти, да сделать вид бурной деятельности, а у меня задница с ручкой, натянутая на коленку.
«Ты сам перевёлся из оперов, так как захотел в кабинете сидеть… Доволен?» – спросил меня внутренний голос.
Разумеется, я недовольно помотал головой внутреннему голосу с мыслью уже завтра, в свой выходной, написать рапорт об увольнении к хреновой матери из этого дурдома.
Вот только когда я уселся на сидении дежурки, мой запал поубавился. Я знаю, как работают следаки в том же Красноярске – график восемь-ноль по двадцать пять часов в сутки. Так что у меня это ещё цветочки-ландыши-ромашки. И вообще, я кроме как рубиться в комп и писать протоколы с постановлениями нифига и не умею.
«Так что хватит ныть», – сказал я себе, сделав грозную кирпичную морду.
Прибыли мы на место через десять минут. Пострадавшего уже выводила скорая с перебинтованным животом и садила в машину. Пэпсы тоже здесь находились, и как оказалось, они уже задержали подозреваемую.
– Чего? – не понял я. – Это она его что ли пырнула? – переспросил я у командира экипажа ППС, заглядывая в окно бобика.
На заднем сидении находилась женщина за тридцать, в синем пуховике и с заляпанной кровью лицом. Она отрешённо смотрела в одну точку перед собой и ни на что не реагировала.