– Как же вас угораздило, Мира, – покачал он головой. – О происшествии родителям сообщить?
– Не стоит, – отрезала я. – Отец вспыльчив. Нам ни к чему дипломатический конфликт с разрушением половины Академии.
– Понимаю, – кивнул Дамир. – Но, может, вашему жениху стоит сообщить?
– Ни в коем случае! – выдохнула я, едва не вскрикнув.
Он прищурился, заинтересованно разглядывая меня.
– Он… он против моей учёбы, – призналась я, потупив взгляд. – Узнает – добьётся отчисления и сразу поведёт под венец.
– Замуж не хочется? – усмехнулся Орот, наконец оживившись.
– До тошноты, – буркнула я. – Лучше сто тренировок с переломами, чем свадебная церемония.
– Что за девушки пошли нынче, – вздохнул ректор. – Раньше в Академию шли, чтобы мужа найти. А теперь – чтобы от женихов сбежать.
– Можно я пойду? – тихо спросила я. Эта тема всегда больно отзывалась внутри. Как наследнице рода Аллен, мне не дано выбирать. Отец давно решил всё за меня. Мой суженый – Влас Эгава, наследник не менее древнего рода, но с характером похуже болотной мантикоры. С нашей первой встречи, когда мне было десять, всё пошло наперекосяк: пришлось сломать ему руку – иначе бы он не отстал. Родители, конечно, помолвку не разорвали. Просто решили, что встречаться нам лучше как можно реже. Вот уже два года и четыре месяца – и ни слуху, ни духу. Слава Тьме!
– Ступайте, Мира, – наконец кивнул ректор. – Только руку не мочите.
– Конечно, – ответила я и, не оборачиваясь, покинула кабинет.
У ректорского корпуса меня уже поджидала вся наша славная – а точнее, шумная – группа, с проректором Дикраном Вель во главе. По совместительству он был ещё и нашим куратором, что добавляло ему в глазах группы не только веса, но и капельку страха.
Передо мной стояла толпа из тридцати трёх разномастных боевых адептов – могущественных, грозных… и абсолютно неуправляемых. И все они, как один, смотрели на меня с живым интересом. Оборотень впереди, зоопарк позади – прямо хоррор-ансамбль на утренней перекличке.
Смотрят, как будто я только что с поля боя вернулась, обмотанная лавровым венком и трёхметровой змеёй. А ведь я просто вышла из кабинета. Из кабинета, в котором, между прочим, чуть не объявили войну.
Дикран возвышался над всеми не только ростом, но и впечатляющей лохматостью. Парни-то у нас выбриты до блеска, а вот проректор гордо носил густую щетину и аккуратно уложенные назад каштановые волосы. Его глаза, тёмно-зелёные и пронзительные, словно могли насквозь видеть душу… если бы, конечно, он не закатывал их от наших регулярных выходок.