Комната Орота Петровича, несмотря на статус её обитателя, выглядела откровенно бедно – стены в выцветших голубых тонах, парочка унылых пейзажей, изображающих то ли поля, то ли тоску. И всё это пропитано таким отсутствием вкуса, что даже занавески хотелось поджечь из сострадания. Мы не стали отказывать себе в удовольствии: кое-что подожгли, кое-что подмочили – месть, как говорится, должна быть со вкусом.
Я устроилась в кресле и прикрыла глаза, изображая безмятежную дрему. Пускай думают, что я отдыхаю. На самом деле я просто слушала. Парни, как и следовало ожидать, об утончённости не слышали и обсуждали месть так, будто хотели, чтобы их услышали не только в учительском корпусе, но и в соседнем измерении.
Только бы ректор случайно не услышал. Хотя… если бы услышал, может, ещё бы и поблагодарил.
– Все хотят Лысику отомстить, – хмыкнул Димон, наш некромант и главный шутник. Бледный, как положено его ремеслу, черноволосый, с темными глазами, вспыхивающими зеленью в порывах магии. Шутил он мрачно, но метко.
– Он должен был пройти здесь десять минут назад, – ворчал Ник, наш лис. В истинной форме – огонь в человеческом обличии: алые волосы, зелёные глаза, и язвительная ухмылка, с которой он, кажется, и родился.
– Да они там забавляются, – отмахнулся Дэм, демон со вкусом к книгам. Его черные, бездонные глаза заставляли забыть, где заканчивается зрачок и начинается страх.
– Глюко-газом они там играются, – послышалось со стороны окна. Я распахнула глаза и увидела снегиря, сидевшего на подоконнике. Вернее, Жору – метаморфа, страстного поклонника пернатых образов.
– Жорка! – улыбнулась я. – Что там?
– Орот валяется в кустах и что-то бормочет про «Орден Чистых», – щебетал он весело.
Ну конечно. Какой же «злой преподаватель» без тайного ордена. Классика жанра.
– Чистокровка, значит, – присвистнул Димон. – Монро, у тебя личный повод отправить его на тот свет.
– Убивать не буду, – ответил Монро, полукровка-саламандр. Рыжеволосый, веснушчатый, зелёные глаза вспыхнули, а по щекам заплясали алые чешуйки – верный признак его гнева. – Но доложить – обязан.
– Запахло расизмом, – бросила я с язвицей.
– Теперь становится ясно, почему он так к нам цеплялся, – произнёс Игорь, наш богатырь. Светловолосый, широкоплечий, с вечно прищуренным взглядом добродушного великана.