Оникс пораздумал и согласился, что эта «сверхспособность» в
философском роде сходна с чтением мыслей. Пусть будет так.
— Но тогда вы были бы шокированы, сколько вокруг вас тьмы, и в
окружающих вас людях. Тех, которых вы считаете своими друзьями... В
итоге может случиться так, что вы и вовсе разочаруетесь в
жизни.
— Ну, у всех есть темные мыслишки, — сказал тот. — Все не без
греха.
— Вы даже не представляете масштаб этого греха, — продолжал
гнуть свое Оникс.
— А, я понял, к чему все это. Не теряйте время, я убежденный
атеист.
Студент поспешил удалиться, так и не узнав правильный маршрут к
пункту своего назначения. К сожалению, кроме них двоих на улице
никого не было — она и в солнечные деньки была малолюдной, а в
такой ливень и подавно. Оникс даже не испытал желания крикнуть
студенту вслед, что он идет совершенно не в ту сторону.
Когда студент поравнялся с переулком, оттуда стрелой метнулась
тень, повалившая его на землю. Студент закричал и заслонил руками
лицо, уже вполне обычное, человеческое. Тень, в которой Оникс узнал
свою последнюю скульптуру, вгрызлась жертве в горло. Крик
превратился в хрип, и скоро вовсе прекратился. Тварь оторвалась от
распростертого под нею тела, по-лебединому изогнув шею, и облизнула
кровь с губ, глядя на своего создателя. Оникс потянулся к телефону,
намереваясь набрать «112», но мобильник завибрировал, и среди шума
дождя раздался «Полет валькирий».
«Стефан Бернар», гласила надпись на дисплее.
— Алло?
Мгновения, которое он затратил на чтение имени звонившего,
хватило для того, чтобы монстр успел скрыться вместе с телом
студента.
— Оникс, дорогой, как делишки? — заговорила трубка слащавым
тоном.
— Прекрасно, — отозвался скульптор с максимальной
приветливостью, которую смог из себя выжать. Не каждого
представителя сильного пола порадует такое обращение, но это был
единственный агент, который с ним работал, так что Оникс изображал
из себя верх дружелюбия в общении со Стефаном. Впрочем, сейчас
скульптора больше занимала агрессивная тварь, сбежавшая из его
студии, нежели личные наклонности его агента, потому он побежал к
месту, где произошло нападение.
— Ты тяжело дышишь, дорогой! Уж не отвлек ли я тебя от чего-то
приватного?
— Нет, я свободен, говори, — отозвался Оникс, вглядываясь в лужи
под ногами. Он видел их исключительно чернильными, поэтому не мог и
предположить, будут ли видны другим людям кровавые разводы на
асфальте, или дождь уже все смыл.