Он пришел к салону Бонне, но оказалось, что тот открывается
только вечером.
— Она больше сюда не придет, — сказала Ониксу его тень,
приобретшая очертания мохнатого гиганта, который вчера облизывал
Катрин своим язычищем.
— Где же мне ее искать? — спросил скульптор.
— Спроси у тех, кого ты убил, — ответила тень, приняв обычный
вид.
— Какие мы злопамятные, — усмехнулся Оникс. — Я их породил, мне
и решать, жить им или нет. «Да будет тьма», сказал творец, и этот
творец — я.
Тень шелохнулась, но больше ничего сверхъестественного не
происходило. Дворник, увидевший, как неизвестный разговаривает с
пустотой, предпочел считать, что тот общается по маленькому
скрытому микрофону, хотя рука так и тянулась покрутить пальцем у
виска.
Возвращаясь на чердак, он услышал странный шум на лестничной
клетке. Оникс ускорил шаг, и вскоре увиденное заставило его
броситься вперед со всех ног. На лестничной площадке перед чердаком
одна из оживших статуй, из тех, что он не удосужился разбить,
держала Мари в цепкой хватке. Вокруг шеи женщины обернулся хвост
статуи, длинный и тонкий, как веревка. Мари билась в панике, но
тварь только сильнее сжимала ее. Оникс вспомнил, как лепил этот
хвост на проволоке, и проклял тот день.
— Сделаешь шаг, и она умрет, — еле слышно прошелестела статуя.
Оникс сначала остановился, а затем снова побежал вверх по
лестнице.
— Блеф. Сейчас ты разлетишься на мелкие кусочки, как и твои
собратья!
Статуя в последний раз сжала шею Мари, так сильно, насколько
смогла, и сбежала на крышу через приоткрытое окно.
Тело Мари, обмякнув, повисло на руках Оникса. Ее лицо было
страшного бордового оттенка, она еле дышала и не откликалась.
Скульптор разрывался между звонком в «скорую» и сильнейшим желанием
скрыть произошедшее. К сожалению, Мари становилось все хуже, и
Оникс скрепя сердце набрал номер скорой помощи. Он положил Мари на
площадке, а сам поднялся на чердак, вдруг медикам понадобятся
какие-то ее документы.
Все статуи исчезли. О том, что они вообще были на чердаке,
свидетельствовали только останки разбитых скульптур, да голова
гидры на полке.
— Что произошло? Где они все? — спросил Оникс у гидры.
— Я бы тоже сбежала, если бы мои ноги еще были целы, —
отозвалась глиняная голова.
— А Мари? Что это — месть?
Гидра промолчала. Оникс сел на стул перед окном и уставился на
дождь. Стоило в его жизни появиться единственному просвету за
столько лет — и на тебе. Послышались разговоры — кто-то из соседей
нашел тело, хорошо хоть, подоспевшие медики нашли ее раньше. Оникс
не счел нужным встречать их, его глаза опять начали слипаться и он
задремал под шум дождя.