– Он хотел, чтобы ты нашла ещё одно фото.
– А где?
– В шкафу. Там, где ты давно не открывала. В старом альбоме, между поездкой в Сочи и твоим выпускным.
– Вы случайно не проверяли себя на экстрасенсорные способности в налоговой?
Но дома, конечно же, Рита открыла шкаф. Просто из вредности. И нашла альбом. Старый. Пыльный. Между страницами – фото. Не из павильона. Старое. Снято явно плёночным фотоаппаратом. На нём – она. Моложе лет на пятнадцать. В толпе. И снова он. Мужчина. В белом.
В которой попытка отвлечься от расследования приводит к рыбе, нервному ужину и одному очень неловкому намёку.
Вечером Рита решила не думать. Это было осознанное решение, примерно как «не чесать укус комара» или «не проверять сообщения бывшего после бокала вина» – и, как и всё осознанное, оно провалилось к девяти вечера.
Она сидела в павильоне, поправляла ярко-жёлтую скатерть, по пятому кругу слушала, как холодильник с мороженым гудит, как древний военный самолёт, и пыталась понять, зачем вообще открывала фотоальбом.
Фотография всё ещё лежала на прилавке. Он там был. Тот самый. Не может быть, чтобы просто совпадение. Но и никаких объяснений. Ни имени. Ни подписи. Только он. И она – в кадре, который, по идее, вообще не должен был существовать.
– Хочешь – поужинаем? – прозвучал голос сзади.
Рита вздрогнула и чуть не уронила банку с солеными огурцами. Обернулась. Воронов. Всё, как всегда – внезапно, с выражением лица, будто он не предлагает ужин, а сообщает о срочной эвакуации.
– Ты про “поужинаем” или “я тебя допросить хочу”?
– А ты хочешь, чтобы я хотел допросить?
– Я хочу, чтобы кто-то наконец объяснил, что происходит. Но если ты купил рыбу – ладно, давай без философии.
Он действительно купил рыбу. Завёрнутую в бумагу, ещё тёплую, с лимоном. От этого запаха Рита поняла, что не ела с полудня, а с тех пор её желудок устроил пикет и собирался подавать жалобу.
Они ели молча. Она – стараясь не выглядеть голодной. Он – словно привык, что каждый ужин может быть допросом. В какой-то момент он сказал:
– Я посмотрел личность погибшего.
– Ну?
– Ничего. Фамилия – поддельная. Документы – пустышка. Биометрия нигде не проходит.
– Ты издеваешься?
– Нет. Мы пока называем его "Гость".
– Великолепно, – Рита отложила вилку. – У меня в кафе умер Гость. С обнулённой биографией. Это хоть раз звучит как реклама?