Ночная темнота обходила большой, наполненный всевозможными огнями город стороной. Кипела московская, непривязанная к времени, жизнь. Свежий, начинающий остывать, воздух врывался в приоткрытое окно автомобиля и придавал бодрости.
– У Москвы хроническая бессонница, – пряча телефон в карман, заметил астроном.
– Согласен. Я долго привыкал, когда переехал сюда на учебу, – голос инженера был уставшим.
– Люди торопятся жить.
– Такое время.
– Древние греки верили, что судьбами людей управляют три богини-сестры мойры: Клото, Лахесис и Атропос. Они предопределяли, когда человеку родиться и умирать, а также каким будет его жизненный путь.
– Отчасти они правы. Вопрос о свободе выбора занимает умы людей с давних времен. Наша жизнь подчиняется воздействию различных факторов, спонтанных событий: заболела голова – и ты меняешь свои планы, кто-то попросил о помощи – и планы снова приходиться менять, подстраивать. По большей части, наша жизнь – это постоянный самообман. Но этот самообман дает нам возможность жить.
– А кто-то ведет нас по известной только ему дороге.
– Или что-то. Вас у дома высалить?
– Да, если не сложно. До свидания.
– До свидания. Утром я вам позвоню. Сразу в Научный центр – в Институт не поедем.
Поздние возвращения домой у инженера случались часто, а иногда и приходилось оставаться ночевать на работе после долгих экспериментов. Снова недовольный взгляд жены, снова упреки и, в крайних случаях, обвинения в отсутствии нормальной семьи. Он умывался, ужинал, ложился в постель и обнимал жену. Она еще какое-то время сердилась… Утром спокойный голос жены будил его, звал завтракать, и никто из них уже не вспоминал о прошедшем вечере и многих таких же.
Несмотря на позднее время, по пешеходной дорожке, ведущей от дома, где жил инженер, до уютного зеленого парка с небольшим прудом, не спеша прогуливались горожане, многие из которых выгуливали своих засидевшихся дома питомцев. Он тихо зашел в квартиру и начал снимать куртку, не поворачиваясь к жене; в последнее время ему стало тяжело смотреть ей в глаза. Жена молчала, и это молчание давило на него еще больше. Он снял обувь.
– Я… пойду, умоюсь.
– Ты ничего не забыл? – прервала молчание жена.
– Извини. Как всегда – заработался.
– Ты ничего не забыл?
– Я ведь извинился. Да задержался. Маша, ты не поверишь – у нас сегодня, наконец, получилось!