– Провожу? – то ли спросил, то ли сообщил.
Капа пожала плечами, мол, всё равно, тем более что «провожать» – громко сказано. Ходу всего две минуты, дом примыкал к школе. У подъезда притормозили и, не успела Капа бросить небрежно «пока», как он неожиданно сказал:
– Капа, ты мне нравишься. Давай встречаться?
Что? Она замерла на месте. Растерялась. Первое в её жизни признание. Признание, которое должно стать невероятным событием. Как так? Быть не может! Этот придурок его испортил. Влез куда не просили. Капа закусила губу и грубо ответила:
– Нет! Никогда!
Развернулась и убежала, как от чумы. Дома, зарывшись в подушку, расплакалась злыми слезами, в мгновение ока перелетев на другой полюс ощущений – от невероятного счастья к полному отчаянию. Первое в своей жизни признание она услышала от самого отстойного парня из всех возможных. «Почему? Почему не Пахом? Почему этот дурак? Почему у меня всё не как у людей». Трагедия вселенского масштаба, никак не меньше.
Капа всхлипывала и мучила подушку. Она пока не знала, насколько прекрасно это время, когда всё проживается сегодня, как в последний раз, потому что до завтра дальше, чем до Марса. Жизнь чувствуется длинной-предлинной, тридцатилетние стариками, а каждый день таким плотным, что можно лепить из него, как из глины. Время послушно укладывается строчками в дневнике и надеждами в сердце. И никакое несчастье не длится вечно.
СТ: DelaneyBailey – FinishLine
Серия 3.
Иван проснулся задолго до будильника. Слоняясь по квартире, как зомби после апокалипсиса, никак не мог собрать себя во что-то, имеющее форму. Мысли разбегались, чувства расползались, всё пребывало в состоянии броуновского движения. Понять Ивана не сложно, кто бы смог трезво мыслить в такой ситуации. Но кое-что он всё-таки понимал – Капа опять попала в беду. Как тогда в лесу, она снова заблудилась и рядом нет никого, кто мог бы её вывести. А он снова, как и тогда, не может обнаружить своё присутствие. Жизнь любит спирали, закручивает в них нерадивых учеников, пока те не сподобятся решить свои задачи, заменив спираль другой фигурой. Сделав виток, она снова расставила их согласно знакомой мизансцене. То, что Капа в беде, он понял сразу, по едва заметной грусти в глазах, по преувеличенному энтузиазму, и по тому, как схватилась за него, будто за соломинку. «Капа, Капа, в каком лесу ты заблудилась на этот раз?».