Лицо Элизабет исказилось в гримасе. Улыбка тотчас исчезла. Она ногой подвинула рядом стоящую табуретку и, присев, ответила:
– Всё хорошо! Марк перешёл в третий класс, а Томми уже скоро пойдёт в первый. Я в порядке, работаю и всё свободное время стараюсь посвящать нашим детям. У тебя как дела? Когда ты прилетишь к нам? Мы очень скучаем по тебе.
На другом конце провода повисла секундная пауза, после которой последовало:
– Прости меня, любимая! Я сильно виноват перед вами. Я не смогу пока приехать, как обещал ранее.
У Элизабет на глазах выступили слёзы, руки задрожали словно от испуга, а сердце сильно заколотилось в груди. Спустя минуту она едва ли не рыдающим голосом спросила:
– Что случилось, Алекс? Ты же обещал нам с детьми вернуться в этом году и говорил, что мы будем снова жить вместе одной семьёй, что ты бросишь эту работу…
– Послушай меня внимательно, – резко перебил он её. – Только возьми себя в руки и не расстраивайся! Мне нужно выполнить ещё одно задание, и потом я прилечу к вам. Так надо. Поверь мне.
– Ты меня пугаешь, – продолжала она. – Мы так ждали твоего возвращения. А сейчас ты просишь ещё подождать…
– Милая, я всё объясню, когда приеду к вам. Береги себя и детей. Я люблю вас! Вы очень дороги мне. Я должен идти. Целую. До встречи…
Едва Элизабет хотела ещё что-то сказать, как на другом конце провода послышались короткие гудки.
– Мамочка, это папа звонил? – спросил неожиданно вбежавший в дом старший сын.
Мать вытерла слёзы быстрым движением руки, поправила причёску и, повернувшись к ребёнку, ответила:
– Да, это был папа. Он сказал, что заканчивает работу и скоро прилетит к нам.
– Это здорово, мам! А почему у тебя красные глаза? Ты что, плакала?
Ей не хотелось расстраивать детей, и она на ходу придумала отмазку:
– Всё хорошо, мой милый. Просто в глаза что-то попало. Иди к брату, а я сейчас подойду к вам.
– Хорошо, пойду пока обрадую Томми.
Обняв и поцеловав мать, Марк убежал обратно на улицу в беседку, где сидел его младший брат вместе с горничной.
Элизабет вновь посмотрела в зеркало, потом перевела взгляд на окно, открывавшее вид на сад с беседкой, присела на табурет и, прикрыв обеими руками лицо, снова заплакала.