Раскачавшись в первой фазе теста, я ощущаю, что объём моих лёгких неизмеримо велик. У меня возникает подозрение, что всё пространство, внезапно исчезнувшее на второй фазе, сейчас находится во мне. Мощь моего вдоха такова, что я способна поглотить целую вселенную. Я втянула в себя всё звёздное небо, и горы, и лес, и землю. Я всё это чувствую сейчас внутри, и звёзды кончиками лучей щекочут моё нёбо. Вся многомерность неба в моих лёгких сейчас, и я вижу звёзды, плавающие в твоих глазах, и осознаю, что это отражение моих глаз. Я могу не дышать сейчас совсем. Если бы я не вдохнула в себя бассейн, я бы могла сесть на дно и находиться там целую вечность, и моего кислорода хватило бы на двоих. Я хочу, чтобы ты дышал мною.
Я не могу двигаться, моё тело соединено с твоим. Я созерцаю бездонные колодцы твоих глаз. Ты говоришь со мной без слов этими черными дырами, а я растопыриваю свои конечности, чтобы упереться в края, я боюсь потеряться в твоей бесконечности. А может, стоит перестать бояться? Разве суть этого теста ни в том, чтобы отпустить всё и отдаться потоку безраздельно?! Но что-то мешает мне сделать это: ноющая боль в затылке, или наша взаимная неспособность доверять? Но я хочу отпустить и надеюсь, у меня получится сделать это.
Ты говоришь:
– Дыши мной, – и твои колодцы глаз превращаются в звёзды. Твои звёзды проникают в меня, и мои звёзды проникают в тебя. Я вдыхаю тебя. Наши тела, словно два космических шаттла прошли стыковку и, образовав единый воздушный коридор, объединились перед лицом космоса. Я вдыхаю тебя, и тебя больше нет. Ты вдыхаешь меня, и меня нет нигде. Теперь есть мы, это единое… нет, не существо, это что-то глобальное из области Solo объединения.
Я знаю, что такое одиночное странствование, но наша стыковка и этот единый воздушный коридор… Мне сложно передать, как это чувствуется. Опыт ещё не обрёл своего словесного портрета, он слишком многомерен, чтобы у меня получилось выразить его в примитивизме доступных мне мыслеформ! Это не слияние, не растворение, не поглощение, несмотря на то что наши тела стали единым сгустком. Это – со-единение! Мы теперь нечто, наподобие андрогина, мифического первочеловека, соединявшего в себе и мужское, и женское.
Мне хочется остаться в этом вечность, но наступает третья фаза – Эдем. Он назвал это место так. Мы снова «я и он», но иначе. На уровне тела мы все ещё едины, на уровне сознания единение оборвалось. Как будто произошла потеря сигнала. Причина мне неясна, но это вызывает глубинное напряжение. Я чувствую, как мощь заряда, возникшего от коннекта тел, заряда, вытолкнувшего нас сюда, стремительно падает. Я ещё способна воспринимать то, что он передаёт мне, но картинка уже не такая чёткая, как будто идут помехи. Мне страшно. Я силюсь вернуть резкость, добавить яркость, но ощущаю зияющую брешь в поле нашего андрогина, и я не знаю, что с этим делать, меня терзает боль. Концентрироваться сложнее, но я пытаюсь, я всё ещё пытаюсь ухватиться за ускользающую возможность того блаженного единения…