А потом всё схлопнулось в одночасье. Сейчас он осознавал, что жизнь на Ферме была иллюзией, коротким чувственным сном, после которого просыпаешься в реальности, леденящей своей безжизненной пустотой. Иногда после окончания смены, он поднимался на шестьдесят шестой этаж, на крышу здания, в котором под землёй находилась его посевная лаборатория. Моха медленно подходил к очерченному железными перилами краю, долго и сосредоточенно смотрел вниз. То, что было между ними, напоминало ему прыжок с этой высоты: те несколько секунд пока ты летишь, объятый пеленой тумана, кажется, что за спиной крылья. А потом…
Его командировка на Ферму закончилось. После выполненной работы он не мог оставаться дольше, чем предусмотрено сроком пропуска. За несоблюдение режима Фермы полагалась принудительная высылка, с последующим перенаправлением туда, откуда не возвращаются. Отец утверждал, что система устойчива, лишь в том случае, если наказание за нарушение правил достаточно велико. И тогда у существ, живущих под неустанным надзором «Assol», даже мысли не возникнет, чтобы совершить преступление. Так оно и было. Желание остаться на ферме обуревало Моху нещадно. Но Отец всё предусмотрел: испытав магию притяжения первобытных женщин на себе.
Сроки пребывания на Ферме нарушать запрещалось категорически. Позже Моха узнал, что оказался далеко не первым из тех, кто возжелал задержаться, не устояв против чар ангельских женщин. Но Ферма, пока стоит система, была и остаётся режимным объектом, остальное – иллюзии. По факту, Ферма – та же тюрьма, зоопарк, где в роли красивых зверей – живые люди. Вот что было истинной реальностью, о которой так глупо поспешил забыть Моха, влюбившись в Лу. Но тогда, в то своё первое посещение, он ничего об этом не знал. Теперь всё изменилось, падение с небоскрёба иллюзий не может пройти бесследно, и свет этих прекрасных женщин заметно угас в его глазах после пережитого потрясения.
Срок его пропуска вышел. Моха знал, что его ждёт, если он нарушит правила. Он знал, но он забыл всё, когда увидел ЕЁ. А в последний день – вспомнил, точнее ему напомнили.
– Где твоя любовь? Покажи мне её! – кричала она, и по её искажённому обидой и яростью смуглому лицу, текли жгучие слёзы.
– Ангелы плачут так же, как и люди,– подумал он тогда. Её слёзы терзали его сердце. Мохе казалось, что оно, это пульсирующее сердце, по-прежнему зажато в её маленькой крепкой ладони, куда он поместил его, в первый миг их встречи.