Но вот в середине августа показалась кромка льдов, а за ней безграничная ширь открытого моря. Пайер записал: «Мы вышли из темной, холодной гробницы для новой жизни». А вот что он написал чуть ниже: «Но, несмотря на всю безумную радость…все же мы не могли без боли подумать о том, что нам теперь навсегда предстоит проститься с застывшим полярным царством, с царством льдов, которые сверкали позади нас во всей ослепительной красоте».
В. Визе к этому добавил: «Полярные страны властно влекут к себе человека, раз побывавшего в них, даже если это пребывание было связано с тяжелыми лишениями». Очарование Севером велико и непреодолимо.
Пошли на шлюпках вдоль западной кромки Новой Земли. Продовольствия оставалось на десять дней. А сил на сколько?..
На южном острове Новой Земли в конце августа 1874 г. увидали две русские промысловые шхуны. «Разместившись на судне “Николай”, обогрелись и ожили».
Да, нелегко дается людям Север.
И еще одно «приключение» экипажа «Тегеттгофа», о котором он, надеемся, не узнал. Один норвежский ученый утверждал в 1930 г., что архипелаг Франца-Иосифа открыт не австрийцами, а норвежскими промышленниками в 1865 г. Это утверждение совершенно неосновательно «и даже не может служить объектом исторических спекуляций».
Вернемся, однако, как замечал В. Визе, «на многие тысячи лет назад».
В священных свитках древних индусов (6–7 тысяч лет до н. э.) тоже говорится о полярной ночи и полярном дне. В священной книге персов описывается некая страна, где зима длится десять месяцев, а лето – только два; и «год здесь кажется как один день и одна ночь». Последнее замечание просто… замечательно: на полюсе, как нам известно, ночь и день длятся по полугоду. И ясно каждому, что эти древнейшие сведения не могут быть измышлениями, плодами народной фантазии, а отражают вполне конкретные знания. В Гомеровой «Одиссее» есть строки о “стране туманов, возле океана, в бесконечной и безотрадной ночи”».
Очень древний грек Пифей Массалиот (ок. 380 – ок. 310 до н. э.) был очарован Севером. Так говорили о нем его современники, это отмечали историки наших дней. «Он одержим космической тайной Севера… Его не оставляло наваждение Севера».
Надо сказать, это наваждение в античные времена было едва ли не всеобщим. В нем удачно сочетались практический интерес, мистика и фантастика, мифы и легенды.