Приглядевшись, можно было понять: все же усмешка. Ну а если уж случится худое, то больше всего Корнееву будет жаль экипаж – двух хороших людей, летавших с ним. Наземный контроль часто перестраховывается и, учуяв легкую прозрачную поземку или слабый ветерок, на полеты накладывает запрет, никого не выпускает в воздух. Но что делать, если где-то человек богу душу отдает?
Был Корнеев высок ростом. У них в роду все высокие: и отец, и дед, и братья. У таких людей плечи очень часто бывают узкими – опять-таки согласно конституции человеческого тела: каждому ведь отводится одинаковое количество «глины», одних природа лепит, вытягивая вверх, других, наоборот, старается слепить круглыми, плотными, мячикоподобными, а Корнеев и его братья – нет, они широки в плечах, пригожи, каждый – настоящий Добрыня, только вот Костя телом не так гибок, не так ловок, как ловок был тот былинный деятель. У Кости тело негнущееся, одеревеневшее – и фронтовые ранения сказываются, и полеты. Летать приходится, часами ие поднимаясь с тесного пилотского креслица, надо окостенеть и, вглядываясь вперед и вниз, стараться зацепить глазом все приметное, что попадается в белой стылой мути, в мятущихся космах пурги, в отвалах снегов. Лицо у Кости загорелое, будто он месяцами не вылезает с южных пляжей, на самом деле это мороз и ветры так продубили кожу, лик у северянина все время подкопченным бывает, подбородок твердый, тяжелый, с шрамом наискосок (старый след уличной драки), волос короткий, густой, глаза – упрямые.
Два брата у Кости, оба моложе его, – Сергей и Владимир. Сергей искал сейчас нефть недалеко от Малыгина – родной, можно сказать, деревни; Володька же, этот черт, хоть и младший в семье, самым головастым оказался – в науку ударился. Вспоминая его, Костя всегда улыбался – он любил младшего брата.
У всех троих были квартиры в областном центре – у Кости как семейного человека побольше, двухкомнатная, у холостяка Володи тоже двухкомнатная, ему как ученому мужу, кандидату наук была положена дополнительная площадь, но менее роскошная, менее просторная, чем у Кости. Неустроеннее всех жил Сергей, средний брат. Человеком он был бродячим: сегодня здесь, завтра там, и как Володька, не обременен узами Гименея – не до женитьбы ему, раз все время мотается по тайге и болотам, – привык больше обитать в землянках, балках, засыпушках, дощаниках, спать на земле и в снегу, подстелив под себя охапку еловых лап, – словом, где и как придется, и на собственное жилье ему было пока наплевать. Сергею Корнееву выделили комнату в старом бревенчатом доме, сложенном прочно и по-сибирски старательно, будто средневековая крепость. Улица, где он жил, была глухой, сплошь в заборах, с темными промороженными домами, охраняемыми чуткими псами, которые, если что, шагу не дадут ступить, раздерут в клочья.