, послужившая прототипом Елены. Капитан Тальберг, ее муж, был во многом списан с мужа Варвары Афанасьевны, Леонида Сергеевича Карума (1888–1968), немца по происхождению, кадрового офицера, служившего вначале Скоропадскому, а потом большевикам, у которых он преподавал в стрелковой школе. Любопытно, что в варианте финала Б. г., в журнале «Россия» доведенном до корректуры, но так и не опубликованном из-за закрытия этого печатного органа, Шервинский приобретал черты не только оперного демона, но и Л.С. Карума: «– Честь имею, – сказал он, щелкнув каблуками, – командир стрелковой школы – товарищ Шервинский.
Он вынул из кармана огромную сусальную звезду и нацепил ее на грудь с левой стороны. Туманы сна ползли вокруг него, его лицо из клуба входило ярко-кукольным.
– Это ложь, – вскричала во сне Елена. – Вас стоит повесить.
– Не угодно ли, – ответил кошмар. – Рискнете, мадам.
Он свистнул нахально и раздвоился. Левый рукав покрылся ромбом, и в ромбе запылала вторая звезда – золотая. От нее брызгали лучи, а с правой стороны на плече родился бледный уланский погон…
– Кондотьер! Кондотьер! – кричала Елена.
– Простите, – ответил двуцветный кошмар, – всего по два, всего у меня по два, но шея-то у меня одна и та не казенная, а моя собственная. Жить будем.
– А смерть придет, помирать будем… – пропел Николка и вышел.
В руках у него была гитара, но вся шея в крови, а на лбу желтый венчик с иконками. Елена мгновенно поняла, что он умрет, и горько зарыдала и проснулась с криком в ночи».
Интересно, что в реальной жизни к профессиональному искусству из прототипов героев «Белой гвардии» имел отношение только прототип Мышлаевского Н.Н. Сынгаевский, который стал профессиональным балетным танцовщиком, причем сразу же после падения Скоропадского. А вот прототип Шервинского Юрий Гладыревский в опере никогда не пел и после падения Скоропадского продолжил службу у белых.
Можно сказать, что Булгаков в какой-то мере наделил Шервинского судьбой Сынгаевского, тогда как основной прототип, Юрий Гладыревский, до конца честно сражался на стороне белых, вместе с ними эмигрировал, а в эмиграции никаким искусством не занимался. Подобно Мышлаевскому, Сынгаевский, несомненно, обладал организаторскими и деловыми способностями, иначе не был бы многолетним успешным импресарио-менеджером у Брониславы Нижинской. Можно предположить, что, придавая Мышлаевскому и Студзинскому черты опытных боевых офицеров, Булгаков использовал свой опыт общения с русскими офицерами на фронте Первой мировой войны в 1916 г., когда несколько месяцев работал в полевых госпиталях на Юго-Западном фронте, а также в еще большей степени свое знакомство с офицерами-белогвардейцами в период пребывания в составе Вооруженных сил Юга России на Северном Кавказе в конце 1919 – начале 1920 г.