Это были попросту две совершенно разные вещи. Никакими силами Тургенева было невозможно заставить свернуть с его собственного пути, отвратить от литературы, он всегда видел свою главную цель и умел отсеивать все второстепенное. Известно, как много нужно силы воли, энергии, терпения, чтобы долгое время неотступно преследовать одну и ту же задачу, бороться против нервного и физического утомления, заставить себя довести до конца продолжительный умственный или художественный труд. С этой стороны, Тургенев – автор многих длинных литературных произведений – подтверждает только взгляд на него как на человека, фанатически преданного своему творчеству. Он посвящал своему призванию все отпущенное ему судьбой время. Даже за две недели до смерти, прикованный к постели и тяжело страдающий от приступов боли, он в свободные от мук промежутки диктовал свое последнее произведение «Конец».
* * *
Кроме фанатичной преданности писательскому труду была в жизни Ивана Сергеевича другая сильная и устойчивая привязанность – любовь к певице Полине Виардо. В этом чувстве писателя также проявилась его удивительная самобытность и неординарность. По-видимому, обыкновенная женщина не могла его всерьез увлечь, его возлюбленной могла стать лишь женщина с не менее сильно выраженным творческим началом. И такой женщиной оказалась выдающаяся французская певица, прославившаяся своим певческим и драматическим искусством. И восхищение писателя оказались настолько сильным, что для него не имело значения ни то, что была эта женщина замужем, ни то, что жила за границей. Любовь Тургенева не замечала никаких препятствий.
Обычный тривиальный брак Тургенева не интересовал, и хотя было немало к тому возможностей, но он всегда в последний момент уклонялся от цепей Гименея. Ведь еще в своей юношеской поэме «Параша» он осудил мещанский брак, считая, что он приземляет человека, лишает его крыльев и тем самым мешает ему посвятить все свои силы творческому призванию. В этом смысле служение Тургенева Музе приближалось к монашескому служению Богу. Так же как это делают монахи, отрекался писатель от семейной жизни ради высшего литературного призвания. Детей писатель тоже иметь не хотел, они сами завелись независимо от его желания: дочь Пелагея – от дворовой швеи Авдотьи, да, вероятно, Иван – от крепостной горничной Фетиски.