Шаман был в ужасе. Он не видел в своих видениях всего того, что происходило сейчас с воинами ночи. Шаману было жаль этих несчастных нелюдей. Конечно, они не были живыми, но он чувствовал ответственность за прерванный вечный сон этих людей.
– Простите, – прошептал он, потрясенный, но времени на эмоции не было. – Пусть ваш вечный сон теперь будет крепким. Никто больше не потревожит вас.
Шаман протер глаза: «Но что же мне делать?»
Среди отряда людей тоже был один телепат, но его дар был слабеньким, и он с трудом воспринимал послания шамана. Обычно приказы от шамана передавали дозорным воины ночи, но теперь об этой связи придется забыть. Шаман попытался связаться с телепатом-дозорным, но мысли этого человека были заняты только тем, чтобы спасти людей, доверивших ему свои жизни, и спастись самому.
До места, куда так стремилась молодая женщина, люди не дошли, началось цунами. Единственным спасением для них были те самые сопки, против которых так бунтовала вода-море. Если бы люди не послушались молодую женщину, то добрались бы до сопок вовремя, но сейчас от отряда дозорных осталось только пять человек, да и жители Хайшенвея были сейчас не в том количестве, в котором вышли из своих домов. Вода отнимала от маленького отряда все больше человек.
Молодая женщина чувствовала ответственность за пропавших людей, но не собиралась сдаваться. Она даже ребенка не отдала дозорному, который хотел помочь ей. Малыш так и болтался крепко привязанный у нее за спиной. Ребенок охрип от крика, он давно не ел, был мокрый и грязный. Но мать не обращала внимания на хрипы малыша, она знала, что ее сын жив, и это было главным. Все остальное мать собиралась быстро исправить, как только они окажутся в безопасности.
Женщину звали Мун, сына – Кип. Муж женщины ушел на заработки еще до рождения сына, да так и не вернулся до сих пор. Шаман носил то же имя, что и сын Мун, и в этом не было ничего необычного. Имя Кип было одним из родовых имен клана матери шамана. Таким именем могли назвать ребенка только в Хайшенвее.
Здесь, на родине его отца, в стране степей и пепла, мальчиков называли другими именами, и поэтому шаман был потрясен, когда уловил в мыслях молодой женщины имя ее сына. Мун была награждена тем же проклятым даром, что и шаман. Однако шаман взращивал этот дар и постоянно пользовался им, Мун же считала дар проклятием и всячески подавляла его в себе.