Оставшись на неделю без чистой одежды, я методом проб и ошибок сама разобралась со стиркой и домашними делами. Питалась бутербродами с арахисовым маслом и желе, оставляя мамину порцию у закрытой двери ее спальни. Почти через год после папиной смерти в нашей жизни появился Джефф: богач, управлявший крупной компанией. Его имя гремело по всему Мишен-Вьехо[1], но я до нашей встречи ничего о нем не слышала. Просто однажды, вернувшись домой из школы, обнаружила, что мама вышла за него замуж и теперь он живет вместе с нами.
В тот же вечер меня впервые в жизни ударили. Собственная мама. Нежная и ласковая мама, которая ни мухи не обидит, ни дочь не отшлепает за плохое поведение. Я спросила, кто такой Джефф и почему он говорит мне называть его папой, и получила за это по спине бутылкой виски, которую мама пыталась открыть. Бутылка не разбилась, но оставила на спине отвратительный кровоподтек. С того вечера ни дня не обходилось без побоев, нанесенных мне отчимом или мамой.
Чаще всего меня били руками – ладонями или кулаками, чему я начала радоваться, когда в меня стали кидаться чашками, бокалами и настольными лампами. Однажды мама сняла туфлю и несколько раз ударила меня шпилькой по голове. Казалось, до следующего дня я просто не доживу. Через неделю после того, как на меня подняла руку мама, я схлопотала торцевым гаечным ключом от Джеффа. В тот вечер я открыла окно, оторвала защитную сетку и через окно залезла в комнату Тайлера. В свои семь лет он помог мне забраться к себе, дал пижаму на смену окровавленной ночнушке и держал меня за руку, пока мы не уснули в его постели.
Все одиннадцать лет Тайлер умолял меня разрешить ему рассказать о происходящем родителям, но я запрещала. Узнав об этом, они бы обратились в опеку, и меня бы разлучили с Таем. Мой герой умер, любимая мама растворилась в бутылке, и я не могла позволить забрать у меня друга. Тайлер согласился хранить мою тайну с условием, что если найдет меня без сознания, то данные друг другу обещания потеряют силу и он расскажет обо всем тому, кому посчитает нужным. Тай-то молчал, а вот соседей мы не учли…
После трех лет домашнего насилия я стала тайком убегать к Тайлеру не каждую ночь, а лишь тогда, когда побои наносились предметами. Но Тайлер ждал меня всегда, несмотря ни на что. Он держал в своей комнате аптечку и обрабатывал все мои ссадины. Для ран мы использовали заживляющие пластыри, но Тай трижды заставлял меня обратиться к своему отцу, чтобы тот наложил швы. Каждый раз мы говорили Джиму, что я поранилась, упав на пробежке. Он явно не верил в эти сказки, зная, что бегать я не люблю, а спорт мне интересен лишь по телевизору, и никак иначе. Но мы с Таем всегда тщательно скрывали от Джима мои синяки и порезы, поэтому он даже не пытался выяснить, откуда у меня раны, требующие швов. Он зашивал их за кухонным столом. Убедившись, что со мной все в порядке, Тай с отцом провожали меня до двери, а потом друг ждал меня у открытого окна. Я огибала дом и забиралась к нему в спальню. У него всегда было наготове успокоительное, и он всегда обнимал меня, держа за руку, пока мы не погружались в сон.