На конце отметьте откуда взяты рисунки, ибо у меня не отмечено. […]
Кланяйтесь музейским. Поклон Вашей супруге.
Ваш Б. Тураев[115]
По поводу слова «башня» Викентьев делает следующий интересный комментарий: «„Бехен“, что собственно значит „пилон“, „башня“; ср. bahan у пророка Исайи, 32, 14 („сторожевая башня“). В нашем случае вероятно, имеется в виду прохладный высокий дом с окнами в верхней части стены, подобный изображенному в заупокойном папирусе Нехента (Брит. Муз.) как его небесная обитель. См. рис. стр. 28. Вообще „дача, вилла“. Ср. в любовной песенке Лондон. папирус II, 11…»[116]
Когда работа уже приближается к окончанию, Тураев обнаруживает ошибку в подписи (открытка от 13 ноября 1916 г.):
Дорогой Владимир Михайлович!
Просматривая «Двух братьев» с ужасом увидал в оглавлении рис. 53 «Осирис на погребальной молитве» вместо «на погребальном ложе». И угораздило же на такую штуку! Т. к. экземпляры переплетаются постепенно, то может быть перепечатаем последнюю страницу – ведь скандал!
Всего хорошего,
Ваш Б. Тураев[117].
Согласно анкете Викентьева, он занимался «в семинарии у Тураева» 2 года. Известно, что лекции последнего для Высших женских курсов часто проходили прямо в Египетском зале Музея изящных искусств[118]. Очень возможно, что приходил туда и Викентьев, хотя письменных свидетельств мне не попадалось. Есть фотография, где он запечатлен в зале вместе с Б. А. Тураевым и Т. Н. Бороздиной.
Итак, первая книга Викентьева под ред. Тураева выйдет в роковом 1917 г., к тому времени он уже почти два года проработал в Историческом музее имени императора Александра III (восточные коллекции), где в 1915 г. получил место помощника хранителя[119]. К сожалению, Архив ГМИИ не дает сведений, кто из профессоров дал ему необходимые рекомендации (это могли быть связи семьи Сизовых, ведь дядя Марии Ивановны сыграл важную роль в становлении музея, да и сам Викентьев к этому времени знал многих в этой среде).
Исторический музей стал первым и фактически последним местом работы Викентьева в России. Познакомившись с коллекциями, он сначала активно включается в вопросы их хранения и пополнения. Как свидетельствует переписка с М. В. Никольским, Викентьев заботился о надлежащем помещении клинописных памятников в музее, а в конце 1915 г. всерьез планировал экспедицию при штабе Кавказской армии по изучению и спасению древностей