Маме моей в сорок первом далёком
было семнадцать. Война у порога.
Вздёрнутый носик, завитый локон,
взгляд с фотографий и вовсе не строгий.
Вой бомбовозов, взрывы снарядов.
Идут эшелоны. Тесны полустанки.
И сандружинниц шагают отряды
под марш расставанья —
«Прощанье славянки».
Тонкие, слабые девичьи руки!
Прибыл санпоезд. Снова носилки.
Пальцев, дрожащих от перегрузки,
не слушался узел на белой косынке.
Всех разместили. Поспать бы чуточек,
но слышатся стоны и слева и справа:
«Сестрёнка! Сестричка!» – то громко… то шёпот…
Ночью сильнее болят, видно, раны.
Ровесники вам в госпитальной палате
в любви признавались, писать обещали…
На фронт уезжая, не знали солдаты,
что писем от многих уж вы не дождались.
Майской порой отгремели снаряды.
В вальсе весеннем – победном! – кружили.
О доме родном, довоенных нарядах
и о любви так мечталось… Дожили!
…В праздник Победы наденешь медали,
а внуки: «Бабуля, за что наградили?»
Вздохнёшь, вспоминая, что вы испытали,
потом улыбнёшься: «Солдат мы лечили».