– Костик, – нежно произнесла Руточка и потянулась так, что у него пресеклось дыхание. – Опять ты куда-то сорвался и позабыл позавтракать. Я тебе этого… – Руточка снова упоительно потянулась, – не прощу-у-у…
Но верный друг Чудо-Юдо-Рыба-Кит уже планировал точно в геометрический центр поляны, и солнце резвилось на росяных бусинках в его шерсти, а люк в его боку зазывно зиял. Мавка, дремавшая подле Руточкиного крыльца, и ухом не повела, а Полкан поднял голову с ее загривка, сонно заворчал на Кита и с отвращением гамкнул пролетавшую мимо стерильную муху. Загорелся, запищал, заколол в запястье браслет на левой руке.
– Да, Григорий Матвеевич, – сказал Кратов.
– Шервушарвал просил сообщить вам, Костя, что тектон Горный Гребень ждет вас в своей резиденции в течение всего большого сфазианского интервала. И что там сегодня будет земной воздух и земной ландшафт – как его воображают тектоны, что само по себе чрезвычайно любопытно…
* * *
Теперь Кратов топтался в нескольких шагах от входа в пещеру тектона и набирался отваги, чтобы одолеть эти шаги. Напрягая зрение, пытался хоть что-то разглядеть. Его способность видеть в темноте здесь не годилась: нужно было прежде войти-таки внутрь и пообвыкнуть хотя бы немного, чтобы отработали адаптационные механизмы… В какой-то момент ему померещилось смутное движение – будто по стене вдруг пробежала строчка тусклых огоньков. Рука Кратова непроизвольно потянулась лечь на теплый, родной, живой бок Чуда-Юда. Но тот был далеко позади, по обыкновению своему в геометрическом центре долины.
– Кит, – позвал Кратов. – Как тебе здесь?
– Плохо, – мысленно откликнулся биотехн. – Мертво. Нет солнца. Нет движения.
– Старый ворчун, – усмехнулся Кратов. – Все тебе неладно…
– В пещере кто-то есть.
– Я знаю. Не бойся за меня.
Он вступил в пещеру.
Теперь ветер заунывно гудел и плясал снаружи, а здесь воздух был спокоен и даже отдавал затхлостью.
Сначала Кратов ничего не различал, а затем глаза привыкли, переключились в режим ночного видения, и он разглядел уходящие высоко в недосягаемость, изборожденные трещинами стены, на каменных уступах – сиротливые кустики краснотравья, не нуждавшегося в солнечном свете, нетоптаный мелкий щебень… И лишь затем – тектона, который стоял в нише прямо напротив входа, а может быть сидел. В общем, находился.