Когда пальцы Маркуса коснулись моего затылка и принялись медленно перебирать волосы, я напряглась.
– Занимаешься благотворительностью, подбираешь собак на улице. Уж не заставишь ли ты меня усыновить какого-нибудь умирающего от голода ребенка, когда мы поженимся?
Мое сердце замерло; я не смогла скрыть ужаса.
– Маркус…
– Ты не хочешь стать женой Маркуса Козела?
Я нервно сглотнула, обдумывая безобидный ответ, который бы его не рассердил.
– Я еще слишком молода, чтобы думать о замужестве.
Маркус окинул взглядом мои плечи, а затем снова уставился мне в лицо.
– Настанет день, когда ты будешь готова, и станешь моей навсегда, принцесса. Мы родим самых красивых на свете детей, и я дам тебе все, чего ты пожелаешь.
Не дав мне времени что-либо сообразить, он набросился на меня, целуя и тиская ягодицы.
Я почувствовала на спине взгляд Уилсона, взгляды всех телохранителей и подумала, что он… что он может рассказать Себастьяну.
Я отвернулась, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать.
– Мне не нравится, что они смотрят на нас, Маркус, – сказала я.
Он запрокинул голову и улыбнулся потемневшими от желания глазами.
– Однажды настанет день, когда ты перестанешь придумывать все эти отговорки, – сказал он, взяв меня за руку. – Пойдем прогуляемся?
Я не могла ему отказать, и мы гуляли целый час. Но я могла думать лишь об одном – расскажет ли Уилсон Себастьяну о том, что видел.
К счастью, тема брака больше не поднималась, и, не имея возможности удаляться от дома, я сосредоточилась на расследовании прошлого моей матери и причин, по которым она решила уехать в Соединенные Штаты, чтобы работать горничной, хотя у нее была лучшая в мире работа в Москве – по крайней мере, мне так представлялось.
Когда я прокралась на кухню, мать Ники не захотела со мной говорить. Увидев, с каким ужасом она на меня посмотрела, я поняла, что в тот день мне удалось поговорить с ней лишь потому, что Маркуса не было дома. Теперь же, когда он был здесь, Нейти не собиралась откровенничать.
– Хватит задавать вопросы, девочка. Ты добьешься лишь того, что нас всех убьют, – сказала она и захлопнула дверь у меня перед носом.
От Ники мне все же удалось добиться большего. Я атаковала ее вопросами, когда она принесла мне обед. Сначала мне показалось, что она хочет убежать, оставив еду на тумбочке, но я знала, что она мне доверяет и беспокоится за меня. Оглядевшись по сторонам, она понизила голос до шепота, и я поняла, что происходящее в этом доме еще ужаснее, чем я рисовала в воображении.