Прежде чем отец ответил, раздалось два гудка.
– Что случилось, Маркус?
Я встала из-за стола.
– Папа? Папа, это я, – сказала я и отошла к окну, подальше от Маркуса, не в силах сдержать слез, бегущих по щекам.
Впервые в жизни я была рада слышать его голос, впервые в жизни он был мне необходим. Неважно, что говорил о нем Себастьян: в эту минуту все, что не имело отношения к Маркусу, меня успокаивало.
– Почему ты звонишь с телефона Маркуса? – встревоженно спросил он. – Что-то случилось?
Я судорожно вздохнула, чтобы он не заметил, что я плачу.
– Нет, папа, просто он дал мне свой телефон… Прошу тебя, приезжай за мной поскорее.
– Что значит – приезжай? – возмущенно воскликнул он. – Марфиль, почти всех твоих телохранителей убили. Да и тебя пытались убить средь бела дня. Ты хоть понимаешь, какая опасность тебе грозит в эту минуту?
Слова застряли у меня в горле.
– Но… Сколько времени мне еще предстоит здесь пробыть?
– Сколько надо, столько и пробудешь, – отрезал он. – Маркус может обеспечить тебе защиту, которую я обеспечить не в состоянии. Пока опасность не минует, ты останешься там.
Я судорожно вздохнула и посмотрела в окно. Снаружи было уже темно.
– А как же моя учеба? – спросила я. – У меня экзамены на носу…
– Марфиль, у меня нет времени на твои капризы. Что меня сейчас меньше всего волнует, так это твои экзамены. Постарайся поладить с Маркусом, я серьезно. Этот человек дал нам столько, что мне не расплатиться до конца жизни…
Когда до меня дошло, что ему все равно, что я чувствую, меня охватила злость. Это равнодушие безжалостно обнажило его человеческую суть.
– Потом поговорим, – добавил он и отключился.
Я смотрела на потухший экран мобильного телефона, чувствуя себя одинокой как никогда.
Когда я вернулась за стол, взгляд Маркуса меня удивил.
– Ты здесь не по моему капризу, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Ты здесь потому, что так надо.
Если сейчас мое место рядом с убийцей… Во что я превращаюсь? Стану ли я сама преступницей, если останусь рядом с ним? И не возникнет ли у меня проблем в будущем, если об этом узнают? Я покосилась на Маркуса и начала понимать, что реальность, в которой я оказалась, на самом деле ужасна.