– Нет, нет, я вовсе о другом хотел… – пытался исправить ситуацию Герхард.
– И вам бы хотелось, – не дала она ему закончить – знать мое мнение на этот счет?
Говорила она выдержанно, спокойно, даже с расстановкой:
– Мое мнение таково, что у каждого своя работа, и, если человек делает ее честно и добросовестно, она не может стать объектом для иронии.
– Абсолютно с вами согласен.
– Если уж мы закончили деловую часть нашей встречи, и вы хотите поговорить на отвлеченную тему, то, почему нет? У меня есть немного времени, – посмотрела она на часы – поговорим о литературе. Что касается Гулливера, мне больше нравиться его четвертое, последнее путешествие. – Она немного отвлеклась на десерт. – Вкусный десерт. Так вот, там описываются такие неприятные, волосатые, дурно-пахнущие существа, не помню, как они назывались, но, такое корявое слово.
– Йеэху – напомнил Герхард. Наклонив голову, и, слегка покраснев.
– Похоже. Они не умели говорить и занимались только тем, что ели и сношались. – Она замолчала и доела десерт.
– Приятно пообщаться с образованным человеком, который озабочен не только своей профессией – с улыбкой сказал Герхард.
– Мне тоже.
– Может быть, мы могли бы еще когда-нибудь встретиться?
– Мистер Зуммер, у вас шнурок развязался – четко сказала она, взяла свой портфель и начала удаляться от столика, стуча каблучками.
«Не может быть!» – пронеслось в его голове, и он ринулся под стол. «Черт возьми, точно – увидел он развязавшийся шнурок. – Но, как она могла увидеть сквозь стол?» Некоторое время он перебирал в руках концы шнурка, и, вдруг, понял, что шнурок завязан, ему просто показалось.