При её появлении я сидел за своим столом и снова внимательно вчитывался в документы. Карандашом делаю пометки на полях в тех местах, которые не совсем понял.
– Когда ты это обнаружила? – не поднимая головы, грубо спросил у Веры.
– Месяц назад, – сестра усаживается на стул для посетителей напротив моего рабочего стола. – Руслан…
– Почему сразу ко мне не пришла? – ещё грубее обрываю её и поднимаю тяжёлый взгляд.
Вера напряжённо и прямо смотрит мне в глаза.
– Я же говорила. Хотела сначала убедиться.
– Я хочу знать подробнее, как Али… она смогла это провернуть, – я даже имя Алины не мог произнести вслух. Горечь моментально возникала во рту, вызывая чувство тошноты.
Стараясь абстрагироваться от чувства потери и боли в грудной клетке, я стал внимательно слушать сестру, время от времени уточняя некоторые моменты.
Практически два часа я мучил Веру и… себя.
Но мне это нужно было. Убедиться, что доказательства неоспоримы. Что завтра я не проснусь с мыслью, а всё ли я проверил? А может, вот в этом месте закралась ошибка? Может, она всё-таки была права и её кто-то из коллег подставил?
Нет, так мучиться я не хотел.
Если отсекать себе руку (хотя в моем случае правильнее было бы сказать сердце), то лучше сразу, одним махом и без какой-либо анестезии, чтобы на всю жизнь запомнить эти «непередаваемые» ощущения, чтобы больше никогда и ни за что не влюбляться настолько сильно и одержимо.
– Руслан, послушай, – начала говорить сестра, как только я исчерпал свой лимит вопросов. От понимания того, что сейчас последует, сжимаю зубы так сильно, что нам обоим слышен их скрип. Но Вера, задрав подбородок, упрямо продолжает. – Я знаю, что сейчас тебе кажется, что…
– А вот сейчас стоп, Вера! –треск сломанного карандаша в руке звучит намного громче, чем моё предупреждение, сказанное тихо, но довольно жёстко и бескомпромиссно. – С этого момента я запрещаю тебе вообще упоминать про… неё! Понятно?
Сестра нервно проводит рукой по волосам, откидывая чёлку назад.
Дождавшись согласного кивка, я откидываюсь на спинку стула.
Стук в дверь и в кабинет заглядывает Вадим. Делаю ему знак рукой войти.
– Езжай домой, Вер, – кривой улыбкой попытался смягчить свою предыдущую грубость. – И… родителям пока ничего не говори. Я сам скажу на днях.
Сестра уходит, и на её место садится начбез.