Роли исполняли:
Аня Синякина – Первая Жена Жирафа
Маша Смольникова – Вторая Жена Жирафа
Миша Уманец – сын Жирафа от первого брака
Сережа Мелконян – коллега Жирафа по цирку, человек с одной ногой и с кислородным баллоном
Ира Денисова – женщина на кладбище
Аркадий Кириченко – музыкант похоронного оркестра
Наташа Горчакова – актриса нашей Лаборатории, у которой сначала была большая роль в этом спектакле, но потом роль обрезали, а она осталась.
Роли Дрессировщика в спектакле не было.
Художник спектакля – Вера Мартынова.
Младен Киселов – мой друг, режиссер, с которым так хорошо было поговорить и помолчать о театре. Он жил в то время в Америке.
«Родословная» и «Шостакович»
Я, кажется, понял, о чем эти спектакли – об одиночестве. Одиноки те, кто приходит к стене. Одиноки те, кто в стене. Одинок мальчик у огромного рояля. Одинок старик перед большой Матерью-Родиной. Романс Бернса о друге – об одиночестве. Плач об умершем младенце – об одиночестве. Даже песня о Волге – об одиночестве. Борьба с одиночеством – танец с предками. Корчак идет со своими детьми – борьба с одиночеством. Борьба с одиночеством – повторение имен ушедших людей, писание музыки. Человек (маленький) перед лицом чего-то большого – стена, род, погибшие, умершие, мать, Родина, музыка, смерть, любовь.
Заглядывание в бездну. Трагический оптимизм.
Примечание
Это все, что осталось у меня в бумагах об этом спектакле. Но в памяти осталась картинка, как я сижу в Москве, за столом в нашей старой квартире (два ремонта тому назад), и мне попадаются на глаза две старые бумажки. Это были две идеи, к которым я не знал как подступиться несколько лет: о родословной еврейского народа и о Шостаковиче. По поводу каждой у меня были какие-то мысли, но все как-то не складывалось. Первую идею я хотел сделать как бесконечные роды, мужчины должны были рожать мужчин – 42 раза. Именно столько раз мужчины рожали мужчин от Авраама до рождения Христа. По тексту ясно, что рожали именно мужчины: о женщинах в этой части Библии почти не сказано. Женщина с ребенком на руках должна была появиться в самом конце и тихо, как бы смущаясь, сесть на скамейку, и все эти огромные мужчины, занятые делом, должны были с удивлением на нее обернуться. Мне очень нравилась эта идея. Все дело было за малым: надо было придумать 42 разных способа сделать роды на сцене. Я не справился: на седьмых или девятых родах моя фантазия отказалась идти дальше, и я отложил эту идею.