– Ну? – подталкиваю я его.
– И вызови полицию. Пусть лучше поздно, чем…
От громкого рингтона мы оба вздрагиваем. Сергей хватает мобильник, секунду слушает, не сводя с меня взгляда. У меня сердце проваливается в пятки.
«Пусть она будет жива! Пусть будет!» – повторяю про себя как мантру.
– Потерпевшая проснулась…
Мы оба срываемся с места. Медсестры и больные испуганно шарахаются в стороны, когда мы несемся по коридору. Наверняка они ни разу не видели главврача клиники в таком состоянии.
У дверей палаты нас встречает Виктор. Он закрывает вход спиной.
– Сергей Григорьевич, отдышитесь. Павел Николаевич, наденьте халат.
Халат?
Точно, халат!
И как я не сообразил!
Я быстро натягиваю на себя униформу врача.
Зачем мне светить физиономией, называть себя пострадавшей, признаваться в аварии? Совершенно незнакомая девица. Еще неизвестно, что она делала в коттеджном поселке. Может, телом торговала. Это все равно, что дать в руки обезьяне гранату и ждать, где и когда снаряд взорвется.
– Как она? – едва слышно выдавливаю из себя я. – Кто она? Как зовут?
– Молчит, только плачет.
– Твою ж мать! Что за тайны мадридского двора? – уже злюсь я. – Пусти, я выведу эту девицу на чистую воду!
Я отталкиваю Виктора плечом и врываюсь в палату. Вбегаю, полный решимости разобраться в ситуации и наказать виновных, и застываю, словно пригвожденный к полу. На большой кровати лежит худенькая девушка с осунувшимся лицом. Длинные волосы безобразным веером торчат из-под бинтовой шапочки на всю голову. Они сейчас выглядят птичьим гнездом, настолько спутаны и взъерошены.
Незнакомка смотрит неподвижным взглядом в стену, а по впалым щекам катятся слезы.
И весь мой запал мгновенно растворяется в воздухе. Я судорожно вздыхаю и выхожу из ступора.
– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю тихо.
Она переводит на меня взгляд больших синих глаз. И вдруг исчезает все: черные синяки, очками раскинувшиеся на лице, отеки, взъерошенные пепельные волосы. Я вижу только ясную небесную радужку и тону в ней, тону…
– Кто вы? – спрашивает незнакомка.
От мелодичного голоса прихожу в себя, оглядываюсь на шорох сзади: там нервно топчутся Виктор и Сергей.
Незнакомка приподнимается на локтях, вытягивает худенькую шею. Тонкие ключицы виднеются в распахнутом вороте пижамы, а ниже…
У меня сердце сжимается от жалости и боли. Кажется, будто я сейчас новорожденного котенка обижаю. И хочется застегнуть все пуговички на ее курточке, скрыть от посторонних взглядов маленькую грудь и нежную кожу в золотых веснушках.