Стройка на девятой.
От волнения не сразу вспомнил, где это. С запозданием ловил самого себя на мысли, что рванул в эту пучину с головой, потому что хотел этого с самого начала. Вернуться к опасности. Настоящей, щекочущей нервы, играющей на самом сокровенном.
Бежал, привлекая внимание окружающих. Прохожие шарахались в стороны, казался им пьяным. Распахнутая куртка, красные щёки, воспалённые глаза… – Самого бы себя испугался!
Каток, вещевой рынок, за ним юридический офис и три жилые многоэтажки. Потом будет она, стройка.
Выдохнул, когда увидел тяжелые МАЗы с MAN. Грузовики стояли на приколе, обещая с завтрашнего утра месить бетон, гнать за кирпичами. Валялись на земле строительным мусором доски и пустые мешки.
Перемахнул через забор, хотя можно было и через парадный вход. Если здесь что-то происходит, значит, с охраной скверно или её вовсе нет.
Смущала безликая, плещущаяся в ночном чреве тишина. Здравый смысл, наконец пробившийся к рулю, жал плечами и вопрошал: – А чего ты, собственно, ждал? Перестрелку как в шестьдесят восьмом и светошоу?
Ответить самому себе было нечем.
Старался не наступать на скрипучий снег, прыгал по расчищенным тропкам. Ступал по мёрзлой грязи в глубокой колее, прочерченной шинами строительных машин.
Словно ястребы клевали носом строительные дроны, мирно спящие под кирпичным навесом. Его построили в первую очередь, потом будут хранить в нём уборочную технику.
Теплом и уютом пахло со стороны сторожевой будки. Шлагбаум у жилого вагончика, штыри упрятанного в землю забора, словно здесь оборону собирались держать. Тёплый домашний свет лился из вереницы окон, манил заглянуть внутрь.
Я не удержался и похолодел. Мирно дремавший на столе сторож оказался убит. Под ним набежала красная лужа, валялись на полу разбросанные бумаги с канцелярией.
Коснулся рукояти пистолета, вытащил его, сжимая в обеих руках. Нагрянет сюда полиция или СТО-ражи – и у них готовый обвиняемый. Как будто подозрений в Антохиной смерти мне мало!
Словно родной сын пистолет убаюкивал, обманывал слепой надеждой, что уж с ним-то в руках обязательно всё будет хорошо. Будто малое дитя я ждал. Должно произойти нечто, и вот уж тогда обязательно станет ясно, что делать дальше. Больше остального пугала неизвестность.
Она же шептала сомнения в уши: это подстава. Роман решил всё спихнуть на тебя и сейчас услышишь рокот сирен, орущий бас грубости граммофона, и тогда…