Детское сердечко способно превратиться в ледышку от равнодушия взрослых оченьбыстро. А вот на то, чтобы оно оттаяло, порой не хватает и жизни. Поверьте мне, я знаю, о чём говорю.
Так поступил по отношению к жене и сыну муж. Знаете, его поведение меня вовсе не удивило, оно было предсказуемым. Лишний раз только убедилась в том, что все мужчины по своей природе – предатели. Даже лучшие из них, такие, например, как Павел Сергеевич.
– И никто до сих пор не разубедил вас в обратном? – удивлённо спросила Клавдия Афанасьевна.
– Разубедил. Отец Ирины.
– Каким образом?
– Поступками и действиями по отношению к попавшим в беду дочке и внуку.
– Если можно, конкретнее.
– Отец Ирины родом из деревни, из многодетной семьи. От природы обладал аналитическим складом мышления, по математике был сильнейшим в своей области. Безо всякого бла-та поступил в Плехановскую академию, блестяще её закончил. По распределению остался в Москве. Женился. Родились сын и дочь. Ими занималась жена. Целыми днями пропадал на работе, строил свой бизнес, заработал денег на жильё себе и детям, построил дачу, купил машины. Всё складывалось хорошо: дочь вышла замуж по любви, училась на дизайнера; сын работал аудитором в иностранной компании, тоже женился по любви.
Всё, считал Василий Фёдорович, детей вырастил, жильём обеспечил, теперь осталось только внуков дождаться. И дождался. Егора.
Да вот с дочкой случилась беда: попала в психиатрическую больницу. Сына не посвящал в происходящее: «Зачем? Пусть строит свою семейную жизнь, продвигается спокойно по служебной лестнице…». Все хозяйственные заботы о внуке и дочери взвалил на свои плечи.
Как-то прихожу с Егором с прогулки и застаю Василия Фёдоровича на кухне. Пепельница – полная окурков, за сигаретным дымом его почти не видно. От горя почернел в лице. И вид его такой исстрадавшийся из-за болезни дочери! В душе его стало так жалко! А он с такой болью в голосе говорит: «Знаешь, Фёдоровна, зашёл в палату к Ирише, а там человек двадцать сумасшедших. А она неподвижно лежит на кровати, как неживая, такая безразличная, заторможенная, со стеклянным взглядом, зрачки широкие. Неумытая, нечёсаная, в несвежем белье, помятая.
И такая худенькая показалась мне, маленькая, беспомощная, всеми забытая, никому не нужная… И капельница рядом стоит, лекарство идёт под кожу, синяк на всю руку… На её кровати в ногах примостилась молодая отрешённая девушка с длинными распущенными волосами, не из буйных. Смотрит в одну точку, кивает монотонно головой, напевает какую-то свою мелодию… Зрелище жуткое.