Чётвертая стража - страница 2

Шрифт
Интервал


мокрых снастей набухающий кокон;
капля, помедлив, сползает с виска;
сумерки, срез перепончатых окон,
влажное кружево, мрак, тишина,
воск, оплывающий на пол. Страна
с именем кратким, как выдох – и вдох
(скрип или всхлип). Цитадель, Фернандина;
гиблое место, мой ангел. Из трёх
сотен ангольцев всего половина
до окончанья дождей доживёт
(занавес, дрогнув, к кулисам плывёт).
Полдень, дыхание каменных плит,
красная нитка на смуглом запястье;
горсточкой чёрной фасоли гремит
в такт барабанам нехитрое счастье;
новые пешки для новой игры.
Хриплое радио, звон мошкары,
лепет Масорры и рёв площадей,
шарканье конги, сухие ладони,
август, испарина, грохот дождей,
крики на лестнице, топот погони,
кровь на губах и бумажный комок —
пропасть, свобода. В назначенный срок
всё, что истлело, вернётся опять,
вспыхнет, всплывёт, прорастёт, повторится —
ветром, терзающим мокрую прядь,
запахом патоки, тлена, корицы,
плесени, спермы, безумья, чумы
(яростный хор вырастает из тьмы).

Habana blues

Чешуя черепичных крыш остывает. Тут
день – как жидкое олово, ночь – отсыревший трут;
влажно дышит в лицо сентябрь: ты не бойсь, не выдам.
Сгинешь зёрнышком риса в мешке – фиг тебя найдут.
И неровную кладку стены ощутив спиной,
можно тихо следить, как из камня уходит зной;
как смиряется пульс, и кончается век, и в кульке бумажном
тает колотый лёд, и волна идёт за другой волной.
Опускается солнце над кладбищем замка Иф;
пахнет йодом, как в ординаторской. Закусив
губу, понимаешь: поздно. Но сотни бумажных лодок
безрассудным ветром несёт отсюда в залив.
Ты и рад бы поддаться, с волками по-волчьи выть,
плавно двигаясь в такт, – но к лицу ли такая прыть?
Зажигают свет, и кровавые губы валькирий
отливают лиловым. Кажется, не доплыть.
Спи, красавица, в оловянном своём гробу —
вся в цветах из фольги, с одинокой звездой во лбу.
Он не тронет тебя – слишком явно дрожат ресницы;
да и то сказать, ни к чему искушать судьбу.
Суррогатный кофе, ударницы в бигуди
и солдатский жетон, как ладанка, на груди.
И упрямый, как боль, металлический вкус потери
(и ещё много-много светлого впереди).

«Письмо из города-призрака, распластанного на берегу…»

Письмо из города-призрака, распластанного на берегу:
шаг с оглядкой, вполсилы; вдох – через «не могу»;
автобус ползёт в Ведадо; пассажиры поют
песни о смерти и верности. В домах грошовый уют;